Алина Вишнякова - В другом районе мира

Жаль, что в некоторые моменты прошлого уже никогда не вернуться. Вовсе не для того, чтобы что-то менять, а просто так – пережить заново собственные ошибки. Или не ошибки. Так, как это возможно только в самый первый раз.

Жизнь – безумно скучная штука, когда в ней все узнаваемо.

Это я не к тому, что моя жизнь – безумно скучная. Ни в коем случае. Я за эти три недели вне родины узнала о мире больше, чем за последнюю пару лет.

Это я так… про абстрактное.

– Я хочу влюбиться.

– Бывает.

– Нет, ну правда. Чтобы как весной. Сердце стучало, коленки дрожали, лишнее слово сказать было неловко.

– Выпей поллитра эспрессо.

– Фу.

– Что "фу"?

– Я тебе про любовь, а ты мне про хрень всякую.

– Правда?

– Что "правда"?

– Правда что?

– Тьфу. Иди к черту.

– И как, есть кто-нибудь на примете?

– Был бы, влюбилась бы.

– Прямо сразу?

– Прямо сразу. Вот с первого взгляда.

– И коленки бы сразу задрожали?

– Я за свои коленки не отвечаю.

– Как так?

– Что "как так"? Не морочь мне голову.

– Ну хорошо. Но зачем влюбляться?

– Как зачем? Ну чтобы это… сердце стучало.

– А сейчас не стучит?

– Стучит. Просто не так.

– Не как?

– Не поспешно. Не радостно.

– А после эспрессо?

– Ты можешь хоть что-то воспринимать серьезно?

– Куда уж серьезнее. Ну а кроме сердца?

– Чтобы жить хотелось.

– А сейчас не хочется?

– Хочется.

– И в чем подвох?

– В чем?.. Да ни в чем. К черту. Все равно никого нет.

Решила перечитать свои стишки за последние 7 лет.

Надо сказать, в шестнадцать я уже писала неплохо, хотя очень надрывно. Из серии всегда-никогда-радость-кошмар-прекрасно-ужасно. Сейчас это выглядит забавно, а тогда, помнится, было и вправду невесело. Мягко говоря.

Две недели, проведенные в Москве, успели вынуть из меня душу и вложить ее заново, но только уже наизнанку. Поэтому теперь, немного отдышавшись, вынуждена признать, что то ли потеряла былую хватку на английских землях, то ли мне действительно больше нет места на родине.

Второй вариант более вероятен, потому что в вопросах хватки – это как с велосипедом, разучиться нельзя. Да и не ахти расслабленный образ жизни я тут веду.

Дивный новый мир.

Мой местный индийский приятель, углядев сегодня фотографию, на которой мне шестнадцать лет, признался мне в любви на французском.

И, честное слово, все это было бы смешно.

Я скучаю.

По детству. По бабушке с дедушкой. По бабушкиным песням, математике и дедушкиным присказкам на молдавском. По тому, как по утрам звенел собор за окном, и это значило, что наступило утро.

По петербуржским колодцам – когда просто заглядываешь в арку, проходя мимо.

По московской весне, когда все еще учишься, но еще не работаешь, и есть возможность ее засвидетельствовать.

По московским бульварам в начале лета.

По хорошим книгам и неспешному чтению (когда это было – не припомню).

По бессчетному количеству "первых раз": начиная от первого путешествия из школы домой без сопровождения и заканчивая первым… даже не знаю. Первым января этого года.

По задуванию свечек на торте в день рождения. И чтобы рука бойцов не уставала вытаскивать потом эти свечки.

По зиме, в которой можно было оставлять отпечатки на снегу, и все друг друга любили.

По друзьям.

По крымскому соленому озеру и дороге к нему.

По запаху свежей корицы на Измайловском бульваре на закате – когда там еще пользовались корицей.

По диафильмам.

По какой-то всамделишной радости, которая точно случалась в моей жизни.

По ощущению счастливой принадлежности месту, времени или даже человеку.

По ощущению защищенности и безопасности.

По спокойному еженощному сну.

По времени, когда можно было быть ребенком, не пытаясь им не быть.

По творчеству.

По запаху дома.

По лицею, каким я его помню.

По МГУ и нашим ужасно важным и никому не нужным предметам.

По вытаскиванию себя по утрам из постели раньше родителей, чтобы попасть в ванную и ни на кого не наткнуться.

По тому, как я влюблялась.

По Парижу, когда все еще было не зря.

По здоровью.

По всему тому, что нелегко далось, и еще больше – по тому, что не далось вообще.

По возможности позволять себе быть беспечной.

По чувству, когда и хочешь иметь детей, и боишься случайно забеременеть.

По ощущению чуда.

По мгновению до.

Восторги населения не поддаются описанию – особенно местных из Индии и Пакистана. Хором (и задорно подмигивая) сообщают, что уж мне-то к снегу не привыкать. А глаза бы мои на него не глядели. Боюсь только, что накроется все функционирование королевства медным тазом, если осадки не прекратятся в ближайшее время.

Вяжу на День Святого Валентина большую круглую красную салфетку с сердцами. Чтобы я знала, как я меня люблю. Упиваюсь жалостью к себе, проще говоря.

Но салфетка получается прелестная. Довяжу и украшу прикроватный столик.

Иногда жалею, что во мне – ни капли еврейской крови.

Почему-то тянет в Тель-Авив восстанавливать корни, которых у меня нет.

А что, было бы замечательно. Из меня бы получилась чудесная еврейка. Готовлю прекрасно, уболтать могу любого, и очень хочу большую, теплую, любопытную семью.

Почему-то люблю читать сообщество для беременных.

Это как в детстве, ходишь с родителями по хозяйственному магазину и смотришь – вот такая чашечка у меня будет дома, вот такая стиральная машинка, вот такая кроватка. Это уже про свой дом .

А еще в Сочи, мне лет двенадцать – еду в желтой газели-маршрутке, тепло, лето, шлепки на ногах, пятки пыльные. И садится какая-нибудь юная мама с детенышем. Детеныш в платьице (или в шортиках, если мальчик), а у мамы такой маленький потрепанный летний кошелечек на молнии. С бабочками. Она детеныша держит на коленках, а сама вынимает и передает монетки за проезд. И до того это уютно, не передать.

И вот я начинаю думать, что когда вырасту, обязательно такая буду. Прямо восемнадцать исполнится, и тут же квартиру сниму и ребенка заведу. А потом думаю, квартира-квартирой, а для ребенка еще один участник нужен. Ну тогда в крайнем случае удочерю.

Впрочем, это было не от желания играть в куклы. С куклами у меня как-то по жизни не складывается.

Хотелось стать участником всех этих моментов. Когда выбираешь обстановку для дома, когда едешь с дочкой на пляж и платишь за проезд, когда в поезде на нижней полке можешь прислониться к чьему-то плечу – и закрыть глаза. Когда пишешь в сообществе про свои микро-ощущения и макро-страхи. И вас таких много.

Это, в общем, даже не фаза жизни, которой я завидую, а, скорее, какие-то эпизоды женского бытия, мне не особо доступные.