Ирене Крекер - Жизнь не по учебнику. Россия—Германия

Судьба развела нас на некоторое время. Павел с Галиной переехали километров на двенадцать дальше от города, а мы нашли жильё неподалеку от переселенческого лагеря. К тому времени мы с подругой нашли работу в качестве обслуживающего персонала в домах престарелых, а наши мужья стали строителями на разных предприятиях близлежащих городов.

А когда мы с Галиной три года просидели за одной партой в профессиональной школе/ Berufschule, приобретая профессию Examinierte Altenpflegerin/медсестры по уходу за престарелыми людьми, нам казалось, что ангел-хранитель находится где-то рядом.

Сейчас думаю, что ангелами-хранителями тогда были наши мужья, Павел и Лео, которые с первых же дней проживания в новой стране нашли себя на строительных предприятиях города. Они поддерживали нас, жён и детей, материально и морально.

Это было трудное для всех время, но профессиональное училище мы с подругой закончили одними из лучших. И ничего, что нам тогда было за сорок и что за плечами у каждой было высшее образование. Мы с трудом, но влились в ряды молодых местных, многие из которых тоже переучивались, чтобы улучшить условия своего труда.

Овладение новой профессией в другой стране, да ещё на немецком языке, было делом нелёгким. Думаю, мы с Галиной смогли получить новое образование ещё и потому, что были вдвоём и всегда держались вместе. Впрочем, местные коллеги уже тогда, более четверти века назад, говорили, что наши проблемы лежат в нас самих, а не в отношении коренных жителей к нам. По их мнению, мы, переселенцы, сами комплексуем, а потом пытаемся свалить вину на местное население. Наши одноклассники желали нам добра и помогали, насколько это было возможно. Такой стала для меня Моника, которой я особенно благодарна. Она всегда заезжала за мной на автомобиле, в любую погоду, зимой и летом, привозила в школу и обратно домой.

Так расширялся наш круг общения среди местных. Так врастали мы корнями в новую жизнь. По окончании профессиональной школы мы с Галиной без проблем нашли работу по профессии. Мне к тому времени было уже 48, а ей – 43 года. Сегодня говорю подруге спасибо за то, что все эти годы она поддерживала меня морально. Не так-то прост был для меня переход от профессии учителя, директора школы к тяжёлой физической работе по обслуживанию пожилых людей с психическими заболеваниями.

Более двадцати лет отработали мы с Галиной по профессиям, приобретённым в Германии. При этом ни я, ни она ни одного дня не пожалели об избранной специальности и ни одного дня не были безработными.

Несколько лет назад я ушла на заслуженный отдых. Галине ещё предстоит несколько лет поработать. Но так как она находит удовлетворение от общения с обитателями дома престарелых, и в трудовом коллективе её уважают как специалиста, я надеюсь, что она сможет доработать оставшиеся до пенсионного возраста годы, лишь бы не подвело здоровье. По себе чувствую, что, если бы срок ухода на пенсию по старости в нашей профессии был сокращён хотя бы на два года, можно было бы этим помочь больничной кассе значительно сократить расходы на лечение пенсионеров.

Мне не хочется, чтобы у читателя сложилось мнение, будто мы, уехав из России, проживая в новой стране, только работали. Нет, мы научились и организовывать своё свободное время. Одно время у нас была общая дача, и увлечение одного из мужей рыбной ловлей стало ещё одной возможностью сближения семей на лоне природы.

В настоящее время наши дети стали взрослыми. Каждый имеет за плечами годы учёбы, овладения профессиональным мастерством. Совершенствуя свои знания, они работают на различных предприятиях города. Мы гордимся ими. А они радуются за родителей, за то, что каждый из нас доволен жизнью, молод душой, имеет дело по призванию.

В последние годы мы с друзьями совершаем совместные поездки в страны дальнего и ближнего зарубежья. Так, например, несколько лет назад в Париже отмечали шестидесятилетие Павлу, а моему мужу Лео – в Кенцингене, мне – в Швейцарии, а Галину поздравили с этой датой на знаменитой горе Тайде вулканического происхождения, совершив совместную поездку на канарский остров Тенерифе в Атлантическом океане.

Сегодня мы можем с уверенностью сказать, что при всех трудностях вживания в новую среду, в нас осталось главное – умение дружить, умение слышать и понимать друг друга, любознательность, желание открывать новые жизненные горизонты.

Каждый день книга жизни пополняется новыми страницами. Их пишет сама жизнь. Строки письма плавно плывут параллельно мелодии закатов и восходов, дыханию леса и птичьему пению. Деревья красуются своим багряно-золотистым нарядом. Ветер колышет разноцветную листву. И, кажется, что сказке нет ни начала, ни конца.

Сегодня воскресенье. Павел, друг мужа, пригласил его на Рейн порыбачить. Мне тоже захотелось в Осень, и я отправляюсь с ними, взяв с собой фотоаппарат, ноутбук, смартфон, чтобы понапрасну не терять время. Через полчаса мы уже на Рейне, на германско-французской границе. Точнее сказать, мужчины рыбачат на французской стороне, а я любуюсь красотами немецкой. В этом месте есть переход через Рейн по мосту. В него встроены шлюзы, которые регулируют высоту и сток воды. Мост через Рейн соединяет два государства, но мужчины свернули перед ним к месту рыбалки. Здесь натянута металлическая сетка, в которой приблизительно три метра свободного пространства. Это – своеобразные ворота во Францию.

У нашего друга лицензия на ловлю рыбы – французская. Она дешевле, чем германская. Проходим не более двух метров по территории другого государства и метров за сто до моста спускаемся по камням к воде. Павел укрепляет свои четыре удочки, а больше удочек он не имеет права даже держать в руках, за это полагается штраф.

Сама по себе рыбалка интересует меня меньше всего, но когда улов достигает двадцати рыбёшек, подлещиков, я воспринимаю это как один из даров Осени. Улыбаюсь, потому что знаю, что мужчины отпустят этих глупеньких в конце рыбалки в воды Рейна. Представляю, как они махнут нам хвостами вместо прощания, погружаясь в синеву реки. Таковы здесь обычаи. Рыбу ловят ради самого процесса наслаждения рыбной ловлей, а рыбки – Божьи создания, пусть живут своей жизнью дальше, тем более, что часть улова – «несовершеннолетние».

Сидя на камнях у реки, пытаюсь войти в интернет через смартфон, но не получается. Тогда перехожу через условные ворота на немецкую сторону: сначала за два метра от металлической изгороди, потом дальше – метров на пятьсот. В течение примерно часа прогуливаюсь по берегам обоих государств, но ни на одной стороне Рейна так и не могу войти в интернет. Правда, в какой-то момент получаю сообщение, что у меня дешёвый тариф, во Франции он, оказывается, в десять раз дороже.