Святослав Задерий - Дети равновесия

Мы с Костей после того, как это случилось, засели на два дня вдвоем — пили, пытались воспроизвести эту ситуацию, пытались представить себе, как это могло произойти. Как это произошло — мы сумели понять, но вот — почему…

Я все-таки думаю, что самоубийством это не было — по крайней мере, самоубийством в классическом виде. Я склоняюсь к мысли, что тут виноваты грибы. В последние годы в питерской тусовке это увлечение было очень модным — впрочем, мне кажется, теперь оно идет на спад. Грибы — исконно русский наркотик: на Руси ведь никогда не было химических наркотиков, не было опиума, гашиша, но скоморохи издревле «торчали» на мухоморах. Ни к чему хорошему, как правило, это и тогда не приводило. Наркотики вообще сначала дают иллюзию "расширения сознания", но это очень опасный путь, на нем многие гибнут — гибли на Западе, среди рок-музыкантов, и у нас… Я знаю, что в последнее время перед смертью Саш-Баш очень активно общался с одной девушкой, которая, так сказать, как раз поощряла распространение этого увлечения. И грибы действуют на психику очень странным, непредсказуемым образом — особенно на такую восприимчивую психику, какая и была у Саши. Могут подтолкнуть к самым невероятным действиям. Мне кажется, ему в тот момент показалось, что он сможет полететь. И он полетел.

Приятели, ночевавшие У него в квартире, рассказывали, что он начал будить их в восемь утра со словами: смотрите, солнышко восходит, пойдемте-ка в баню… Ему сказали: да ты с ума сошел, такая рань, какая сейчас баня? ОН будил их через какое-то время опятьснова с тем же предложением. А потом они проснулись часов в двенадцать, Женя Каменецкая подошла к окну и увидела уже только кровавое пятно внизу, на снегу. Тело уже убрала милиция. В квартиру не поднимались, потому что не смогли сразу вычислить, откуда же он упал — дом-то высотный, многоквартирный.

Проводятся сейчас многочисленные концерты, сейшены памяти Башлачева. Я к таким мероприятиям не отношусь ни плохо, ни хорошо, — никак. Наверное, это нормально. Но мне это не нужно как-то я просто храню его в сердце, как своего брата. И все.

Через какое-то время я написал ему письмо. Туда, где он сейчас находится. Говорят, самоубийц пятнадцать лет на небо не пускают так что, возможно, он еще находится где-то среди нас. И когда о нем вспоминают, поют его песни, то как бы «подкачивают» его своей энергией. Но это, конечно, может, только фантазия моя, — не знаю.

Это не было песней, посвященной памяти Башлачева — просто письмом ему.

Впрочем, это песня — и ее лучше слушать, а не читать.

Есть в Питере знаменитая история о котельной по имени "Камчатка".

Однажды Сергей Фирсов обратился с разговором к некоторым музыкантам рок-клуба по поводу Очень Выгодной Работы. Дело в том, что как раз в тот период угроза безработицы нависла над Санкт-Петербургом, как черная туча над Уфой. Он предложил: делать, говорит, там ничего не надо, два разаподкинул уголь и пошел. Отапливать женское общежитие. И — набрал гвардию. Работали там Цой, художник Олег Котельников, Саш-Баш — не в натуре, а, что называется, "на подвесе", заменяя других — и, Начальник и Фирик. И мы заступили на работу. Сначала, пока было тепло, все действительно было хорошо — делать и впрямь почти ничего не нужно. Закинешь лопаточку — другую — и, если нет никого, садишься за гитарку, либо за книжку, либо за перо, либо за чаек-сахарок, либо за сальце с хлебушком, либо вообще — спишь просто, как Емеля на печи. С утра просыпаешься — и домой пошел. Опять же гости-приятели, опяжки. Собственно говоря, группа «Нате» начала репетировать прямо в котельной. Мои борзые парни притащили туда колонки и там начали играть.

И все бы вроде хорошо, но потом начало подмораживать. Потихонечку-полегонечку, но начало. А дело в том, что друзья-то приходят, Петроградская — место центральное, если засидишься — в крайнем случае, потом можно пешком дойти. Тот же Саш-Баш — приходит к нам, смотрит гости сидят. А там американцы-голландцы, водка «Смирновская», пряники, пирожки, конфетки, все песни поют, оттягиваются. Выходит иногда только кочегар за дверь, а вся остальная компания сидит себе. А там выйдешь за дверь, и нет никого. Котлы гудят, проклятые, и нужно взять кочергой, вытащить оттуда уголь раскаленный, все прочистить, — а вокруг угарный газ, как в аду, все очень люто, хотя делается это за пятнадцать минут. Условий никаких. И я еще говорил тогда: как вы думаете, где будет место рокера в аду? Конечно же, уголек под котлы подгребать. Опыт же есть… Ну, ведь не в самих же котлах — не за что…

И Саш-Баш говорит Фирику: а что это я на «подвесе» работаю, давай, я буду работать, как все. И вот проработал он одну ночь, я за ним следом прихожу в смену. Он сидит такой — с черными подводками под глазами, как бывает у кочегаров и нефтяников после того, даже когда они в душе помоются, — угольная пыль вьедается. И он говорит: я уезжаю в Москву, я так не могу. И уехал под крылышко к своей любимой девушке Насте.