Александр Ельчищев - Дорогами римских легионеров, или Куда приводят мечты. Автопутешествие из Рима в Париж и обратно

– Сеньора, где моя булочка? – стараюсь членораздельно говорить по-итальянски.

– О, не волнуйтесь, месье, сейчас в микроволновке подогреется. Ответ с улыбкой и на французском.

Ладно, рядом граница с Францией, поэтому народ здесь практически двуязычный, особенно в сфере торговли и сервиса. Но это же наваждение продолжилось и в центре Италии! Как-то банкомат не выдавал мне деньги. Вчитываясь, что он мне пишет на итальянском, услышал от подошедшего пожилого гражданина: «Мы итальянцы – дураки…» Я оторопел. Фраза на французском, но говорит итальянец! Причем так нелестно о своей нации. Впрочем, все это, как выяснилось, касалось банкомата, в котором закончились купюры, но за транзакцию он мог снимать деньги. Сеньор решил предупредить «француза», за что я ему благодарен, и заодно прошелся по создателям таких бездушных железных ящиков, которые грабят иностранцев.

Когда в камере хранения в римском аэропорту вышла заминка с мелочью, служащая, услышав мой итальянский, усмехнулась и перешла на французский.

Но завершающим аккордом в моем французском статусе в Италии стала посадка в римское такси после сдачи машины дилеру. Водитель, похожий на Лелика из «Бриллиантовой руки», после моего наказа гнать во весь опор в аэропорт (на итальянском), начав лавировать между машинами, спросил меня о погоде в Париже. По-французски, естественно. «Дожди», – устало ответил я, уже никому ничего не доказывая.

О французском языке и как преодолеть языковой барьер читайте в конце книги, в разделе «Практическая информация».

Одометр послушно отсчитывает пройденные километры по автомагистрали. Трасса проходит вне городов, о них напоминают лишь таблички.

Вот показался щит: «Авиньон – город пап». Может для многих этот город и ассоциируется с главами католической церкви, которые в четырнадцатом веке здесь проживали, но в моем сознании он навсегда связан только с одним именем – Мирей Матье.

Мирей… Голос моей юности, любимая певица, по твоим завораживающим песням с раскатистым грассирующим «р», а может и благодаря им, я учил французский 7 7 Рекомендую учить французский язык по песням в исполнении Мирей Матье – у нее четкая дикция и песни красивые. .

Проезжаю твой родной город, где ты когда-то клеила конверты на фабрике, помогая многочисленным братьям и сестрам. Отсюда, с победы на местном радио со знаменитой песней Пиаф «Жизнь в розовом цвете» начался твой триумфальный путь в Париж. Из Золушки ты превратилась в принцессу. Ты заменила на французской эстраде недавно ушедшую звезду.

Увы, настали другие времена, и твой замечательный голос почти не звучит во французском эфире, но его помнят и любят в России.

Мне вспомнилось твое выступление в Москве летом 1997 года. Я думал, увижу в Кремлевском концертном зале пару сотен интеллигентных старушек, да студентов, изучающих французский язык, но ошибся.

И огромный зал был битком набит, и почитатели были самые разные. Рядом со мной сидел классический «браток» с толстенной золотой цепью на шее и восторженно аплодировал.

На том концерте чуть не сломался рояль под тяжестью подаренных цветов и долго-долго рукоплескал тебе стоя зал и не отпускал…

И ты всегда отвечала взаимной любовью своим почитателям в России, не раз приезжая сюда на гастроли, не боясь, кроме столиц, бывать и в глубинке. Ты пела на Красной площади, тебе подпевал военный хор…

А еще я в юности считал, что все француженки такие красивые, как ты. Увы, я заблуждался. И теперь, после близкого знакомства с Европой и Америкой, точно знаю, где самые красивые женщины. И для этого, как оказалось, за границу ехать не надо.

Из Москвы на французскую автомагистраль меня вернула табличка с призывом проверить дистанцию до идущей впереди машины. Для этого на трассу обычно наносят большие белые «птички», по которым надо ориентироваться.

На этом контрольном участке увидел нечто новое – полоски вдоль обочины. А вот и разъяснение на плакате: «Одна полоска – опасно, две – нормально».

Мы мчались по автостраде, поливаемые сверху дождем, а с боков грязной водой из-под колес всевозможных видов транспорта, как обгоняемых, так и обгоняющих…

Н. Ильина. Дороги и судьбы

К Лиону подъезжал ночью по неосвещенной дороге. Постоянно слепили фары встречных машин: хоть потоки и разделены, но не хватало щитков на разделительных барьерах. Жаль, хорошее дело до конца не довели.

Автомагистраль проходит через город, а он огромный – долго в черных водах Роны отражались подсвеченные желтым светом мосты, старинные здания, высотки и сама уже освещенная скоростная дорога. А ведь проезжал я город в обычный день, что же здесь творится во время праздника света в начале декабря?

За Лионом погода резко ухудшилась. Зарядил нудный дождь, временами переходящий в ливень, – все это вместе с туманом и ограничением скорости до 110 км/ч было совсем некстати спешащему на автосалон журналисту.

С ограничениями скорости приходилось считаться: за 250 километров до Парижа увидел наконец нашу практику – стоящую в засаде полицию. Наверстывать упущенное приходилось за счет «спонсоров», пристраиваясь в хвост вырвавшемуся вперед лихачу.

Вода из-под колес многочисленных фур накрывала мой Punto целиком, и я все гадал, надо ли будет потом мыть машину или нет? Прошлый опыт подсказывал, что не обязательно. Действительно, в Париже на ней был лишь легкий золотистый налет.

Щетки не всегда успевали очищать лобовое стекло, задний же «дворник» хорошо справлялся с обязанностями – видимо, у Fiat Punto аэродинамика продуманная: заднее стекло особо не загрязнялось и не требовало постоянной очистки во время всей поездки. Впрочем, это европейская дорога, на нашей не знаю, как бы обстояло дело.

На скорости 130 км/ч на мокрых поворотах не было никакого намека на снос или аквапланирование, а местность после долины Роны и Соны была холмистой, и часто приходилось под дождем заниматься настоящим слаломом.

Специально не смотрел на маркировку шин в дороге, чтобы не нарушать чистоту эксперимента, и только в конце, уже в римском аэропорту, увидел, что Punto был «обут» в 14-дюймовые Goodyear Eagle NCT 5.