Лев Савров - Оставаться собой

Но ближе к теме. Моё происхождение – смесь купеческого и мещанского. На вышеупомянутом уровне наша семья, я имею в виду Савровых, происходит от слияния четырёх семейств: Аристовых, Савровых, Семендяевых и Шустовых. Из них наиболее полные сведения собрали о Шустовых, а наименее полные, как ни странно, о Савровых, в основном потому, что город Остров Псковской губернии, где завязался этот узел, попал под фашистскую оккупацию. Корни двух из этих семейств прослеживаются в Псковской губернии, одно, видимо, было в Пскове, и одно появилось в Острове из Центральной России. С него и начнём.

ШУСТОВЫ

На берегу озера Неро недалеко от Ростова Великого стоит село Угодичи, где чуть не каждый второй носит фамилию Шустов. В каких они родственных отношениях, мне неведомо, но может быть знаменитый купец Шустов (Шустовский коньяк) и родня нашему прапрапрадеду Никанору Шустову, большая семья которого занималась огородничеством. Два его сына, Иван и Николай, решили податься в Псковскую губернию, где были большие перспективы заняться торговлей льном. Так они с семьями попали в город Остров, преуспели и по капиталу перешли в сословие купцов. Через какое-то время Николай уехал из Острова и обосновался в Рыбинске, а Иван Никанорович остался в Острове навсегда, будучи купцом второй гильдии (двести тысяч царских рублей золотом уставного капитала). И его дочь, моя прабабушка Анна Ивановна Шустова, навсегда уехала со своей малой родины села Угодичи.

САВРОВЫ

Откуда взялся в Острове мой прапрадед, купец второй гильдии Михаил Савров, пока неясно, но в восьмидесятые годы девятнадцатого века он уже вовсю вёл там торговлю. После женитьбы его сына Ивана Михайловича Саврова на Анне Ивановне Шустовой Михаил выделил молодых и появился ещё один купец второй гильдии со своей торговлей и недвижимостью.

АРИСТОВЫ

Насколько можно понять, мещане Аристовы давно жили в губернском городе Пскове. В их семье на правах родственников обретались мой дед Антонин Савров и его старший брат Константин, когда учились в псковской гимназии, поскольку в Острове функционировало лишь реальное училище. Я с 1948 года постоянно общался с тётей Татьяной, жившей в Питере (тогда Ленинграде), внучатой племянницей бабы Лиды и её младшим братом капитаном дальнего плавания Александром. Но об этом позже.

СЕМЕНДЯЕВЫ

Пожалуй, самая интересная ветвь предков в силу того, что это семейство сделало себя само без протекции и связей. Пятеро братьев Семендяевых, из сословия мещан города Опочка Псковской губернии (это доказано документально) упорным трудом с низов достигли весьма высокого положения. Фёдор Васильевич переехал в Остров, открыл торговлю, перешёл в сословие купцов, был гласным членом городской думы и затем до самой смерти избранным городским головою (мэром), сделавшим столь много для города, что указом императора Николая Второго ему было пожаловано звание почётного гражданина города Острова, и он был причислен к сословию пожизненных почётных граждан Российской Империи.

Прадед Василий Васильевич пошёл на государственную службу (императорскую железную дорогу), начал телеграфистом и закончил карьеру начальником станции «Одесса-Товарная». Вот он-то и женился на псковской мещанке Аристовой Ольге Максимовне, которая родила ему четырёх дочерей (Ольгу, Татьяну, Анну и Лидию), они вместе с бабушкой Лидой по сути и жизни были моими родными бабушками.

В общем, в начале двадцатого века наши предки прочно окопались в Острове и являли лицо города. На въезде в город со стороны вокзала стоял двухэтажный рубленый дом Ивана Никаноровича Шустова с флигелем, складами и магазином. В начале главной улицы возвышался трёхэтажный кирпичный дом Ивана Михайловича Саврова с магазинами на первом этаже, также ему принадлежал на окраине города участок в три гектара с садом и деревянной двухэтажной дачей на нём. И наконец, наискосок от дома прадеда Ивана в центре главной улицы, на углу, располагался монументальный каменный домина Фёдора Васильевича Семендяева с магазинами на первом этаже и жилыми помещениями на втором, с флигелем на мощной подклети, с двухэтажными конюшнями, сеновалом и каретными сараями. Он был настолько монументален, что перед первой мировой войной была выпущена специальная видовая открытка этого дома с указанием имени и должности владельца. В одной из комнат второго этажа родилась в 1918 году моя мама. Дом стои́т до сих пор, украшая город и олицетворяя ту далёкую эпоху.

ДВОРЯНСКАЯ ВЕТВЬ НАШИХ ПРЕДКОВ

Да, да, у нас была дворянская ветвь, которая со смертью тётки Натальи прервалась, потому что у неё не было детей. Как она возникла? Существуют две версии семейного предания. Одна изложена в воспоминаниях всё той же тётки Натальи (книга называется «Длинные тени»). По этой версии тётка Наталья, а, следовательно, и я – её кровный племянник, является потомственной дворянкой, состоящей в родстве аж с Петром Великим и его женой Екатериной Первой (урождённой Скавронской). По версии бабы Лиды фамилия Шереметьевский происходит от графа Шереметьева, который признал рождённого от крестьянки сына и дал ему образование. В таком случае к фамилии графа прибавляется суффикс -ский, что означает человек Шереметьева, получивший дворянское звание.

Так или иначе, но старшая из сестёр Ольга Семендяева после учёбы в парижской Сорбонне вышла замуж за потомственного дворянина Евгения Константиновича Шереметьевского, который соединил в себе две дворянских ветви: русскую и французскую. Его отец Константин женился на вдове одесского дворянина барона Де Тардана, сподвижника основателя города Одессы барона Де Рибаса («На Дерибасовской открылася пивная»). До́ма Евгения называли Атя (или Аця), они с бабой Олей пережили первую зиму Ленинградской блокады и были вывезены в конце зимы по льду, добравшись до нас в Рыбинске.

Хорошо помню, как в морозный день раздался стук в дверь, и на пороге появилась баба Оля, потребовавшая немедленно горячей воды, чтобы помыться. Бушка и Лиду захлопотали и только через полчаса Лиду спросила:

– Оля, а где же Атя?

– Да там он у калитки на саночках лежит, – с раздражением ответила сестра.

Лиду́ ахнула, и мы с ней раздетые помчались во двор. Там у калитки, привязанный к детским саночкам, лежал свёрток – всё что осталось от потомственного дворянина блестящего специалиста Евгения Шереметьевского. Мы затащили свёрток домой, распеленали, обмыли горячей водой, влили в него ложечку водки и положили под Бушкину пуховую перину, создавая согревающую баню. Несмотря на все старания Бушки и Лиду́, через три дня он умер. Похоронили на церковном кладбище, но потом могила затерялась, потому что нас в Рыбинске не осталось никого. Вот такой конец.