Ираида Дудко - Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Созидание. 1960 год

Когда мы поженились, мне казалось, что он любит меня сильнее, чем я его. Но к моему чувству любви, сразу – же прибавилось чувство собственности. Я считала, что если я ему вручила свою судьбу, он обязан быть верным, и принадлежать только мне одной. Это в моём понимании – не допускалось ни малейшего флирта с его стороны с другими женщинами, ни даже – сокровенных мыслей на эти скользкие темы.

Если у меня возникало, хоть малейшее подозрение, я давала волю зловредным фантазиям. Помимо – мой воли в мозгах начинали проявляться видения.

Вот он улыбается, и между ними (неважно с кем, в данном случае – с предметом ревности), возникает магнетизм, который я начинала чувствовать. А вот – он дотрагивается до неё рукой, и это его заводит… А вот – он обнимает её, и… руки скользят… Теперь он отдаляется, отрывая кровоточащий кусок моего сердца… Нет, это даже теперь – невыносимо представлять…

Видно с самого начала нашей семейной жизни, я настолько крепко внушила ему мысль, что, если…, то… И он побаивался этого – «то…», и старался не вызывать во мне приступов этой неприятной болезни – ревности…

Правда, иногда бывали случайные, непреднамеренные поводы.

Помню, однажды мы с Виктором поехали на встречу с его однокурсниками – маёвцами. Группа встречалась ежегодно. Собирались по очереди, у кого-нибудь на квартире. А по круглым датам – в ресторане. И вот на вечере встречи, куда впервые я поехала вместе с ним, его дёрнуло показать мне ту, за которой он ухаживал в институте…

Но, если я ревновала даже к прошлому, то, трудно представить себе, что со мной творилось, и, как я себя истязала, а заодно и его, этими приступами ревности…

С годами я начала успокаиваться. Может быть, жизнь, втянувшая нас в череду стрессовых ситуаций, не допускала даже мысли, что возможны срывы ещё и по таким поводам.

Но поводы почему-то, причём, всегда неожиданно, появлялись. Однажды мне попались в руки письма, которые Виктор прятал в своём чемоданчике, перевезённым из общежития в нашу первую коморку, в Гремячем.

Это были письма от Анны из Польши, и фотографии Анны и её сынишки – Андрейки…

Я старалась убеждать себя, что все эти истории: и Шурочка из Фрунзе, и институтские увлечения, и Анна с Андрейкой – это всё из прошлой жизни, и всё это было до меня, до нашей встречи с Виктором. И всё-таки внутри щемило…

Я почему-то, никогда не волновалась по поводу того – как Виктор относится к моим прошлым увлечениям… Оказывается, он тоже ревновал меня. Но, в отличие от меня свои чувства он скрывал и переживал молча.

Спустя много лет, в старости – моя ревность успокоилась совсем. Просто в этом плане стало казаться, что многое из жизни уже ушло, вычеркнуто, а, поэтому и волноваться по подобным случаям – не стоит. А, может быть, прибавилось ума и мудрости?

Неужели притупляется с годами чувство любви и страстного желания обладать друг другом? И всё это переходит в привычку и спокойное русло постоянства и незыблемости, а потому и ревность перестаёт мучить?

Скорее всего, быт поглощает всё твоё внимание, и прошлое в памяти уходит на задний план подсознания и уступает место сегодняшним событиям и сиюминутным заботам и проблемам.

После нашей с Виктором свадьбы, вечерами я перестала ходить в клуб – в драмкружок и литобъединение.

Во-первых – работала, и спешила домой, так как нужно было готовить ужин. Виктор приходил с работы позже меня.

А во-вторых – сначала гибель Бориса, а потом – ожидание рождения первого ребёнка, завладели мною, и всем моим сознанием – настолько полностью, что всё остальное отступило на второй план.

Заниматься «сочинительством» было некогда. Особенно, если писать придуманные вещи. Но вот, после поездки на вечер встречи с однокурсниками, мне захотелось стряхнуть с себя воспоминания, навеянные образами – предмета увлечения студенческих времён.

Тем более, что придуманного здесь, кроме имён, ничего не могло быть и не было. А, если добавить и описание встречи Виктора и Анны, о котором рассказано в первой книге – «ИСТОКИ» – «СЫН», то может получиться реальный рассказ, без выдумок и прикрас…

А почему бы не попробовать? И я взяла в руки ручку…

Алка стояла на лестнице, плотно прислонившись лбом к грязному стеклу окна. Было приятно от холодящей ночной свежести, сквозняком шарахающееся по этажам. Иногда внизу хлопала дверь и тогда лифт, шершаво ворча тросами, лениво проползал мимо.

Алка удивлялась своей выдержке: почему она так спокойна, и даже не расплакалась? Обида молоточками стучит в висках, и губы обиженно кривятся в улыбке.

Сначала ей хотелось убежать, уехать домой сейчас же, одной. Но сумочка была там. В следующее мгновенье она решила войти туда, демонстративно взять свои вещи, одеться и уйти. Но что подумают другие? Они не поймут, почему она ушла, и скажут: – «Истеричка». И Алка всё стояла, и стояла, стояла и смотрела через грязное окно на далёкую внизу улицу и спешивших по ней куда-то людей.

Да, не надо было ей ехать! Ведь и его обвинять особенно нельзя. Может быть, она не права? И всё это не так уж обидно?

Ещё вчера они собирались в эту субботу поехать на Чехословацкую промышленную выставку. А сегодня утром ему позвонили на работу, и напомнили, что вечером его ждут на традиционном вечере встречи выпускников его группы, которая бывает раз в год. Приглашали приехать с женой.

Алка сначала отказывалась, шутила: – «Ну, куда я поеду такая неуклюжая – все выходные платья узкие – теперь ни одно не лезет, а в чёрном – скромно очень. Всё-таки вечер. Подожди, вот скоро родится сын, тогда втроём будем везде ездить».

Но Вадим настаивал на своём: – «Поедем, там все будут с женами». Но как-то так получилось, что с женами были не все, и все друг друга знали. На Алку сначала взглядывали с любопытством – подумать только: уже и Вадька женился! – а потом сразу же забывали о ней. Как-то незаметно получилось, что забыл о ней и Вадим. Сначала сидели за столом рядом. Он ухаживал за ней, иногда заглядывал в глаза, как бы спрашивая – «Ну, как? Нравится тебе здесь? Это мои друзья.» Алка улыбалась ему в ответ, и подставляла рюмку вместо вина под лимонад. Каждый приходил со своей закуской и вином. Вина были разнообразные, а для закуски – все как будто договорились нарочно, купили по банке рыбных консервов.

Вдоль длинного стола были расставлены бутылки вина и консервные банки. Было тесно, но весело. Опоздавших некуда было сажать, поэтому крайние уступали места. Алка вышла из душной комнаты в переднюю. Подъезжали всё новые однокашники. Им навстречу кидались подвыпившие девчата, висли на шею, целовали, обнимали, потом подходили ребята – теперь уже мужчины, и, солидно улыбаясь, хлопали по плечу, и жали руку.