Денис Казачок - Я – казакъ, или В поисках Бога

– Я обещаю, что со мной проблем не будет. Пожалуйста, дайте мне шанс!

В общем, меня взяли. Наверное, помогло слово Дмитрия Николаевича. Как я узнал после, отсев был очень серьезный – не брали многих: не брали молодых и с малолетними детьми, без «армейки» не брали, не брали уголовников и бомжей.

Ферзь – личность известная. Походный атаман донских казаков. Участник крымских событий и ещё много чего… Человек положительный во всех отношениях, симпатичный, благородный, образованный, очень деловой. Офицер, одним словом! Похож на русского офицера времён первой мировой войны.

Я заполнил анкету, пропечатал чёрной краской свои папиллярные узоры, сдал все свои документы. Вместе со мной регистрацию проходили люди со Славянска. Человек десять. Обветренные, загорелые, с худыми бицепсами и огромными кулаками. Настоящие русские мужики! С пальцами для откручивания и закручивания гаек без ключей. Возрастом они были от сорока до пятидесяти и смотрели на меня, как на ребёнка. Эти люди приехали оттуда, куда я только собирался. С войны. Со Славянска! Атлетически сложенный девяносташестикилограммовый парень в спортивном костюме, бритый налысо, с набитыми костяшками на руках, я стоял перед ними и видел в их глазах сочувствие. Для них я был мальчишкой, мечтающим поиграть в войнушку.

К слову сказать, я и в самом деле до сих пор ощущаю себя мальчишкой. Мне больше тридцати, но внутри меня живёт семнадцатилетний пацан. И это чувство совершенно реальное. Мысленно возвращаясь в прошлое, я вспоминаю последний день на свободе перед отсидкой, вижу себя как бы со стороны. Мне семнадцать лет. Как будто кто-то сделал кадр на полароид, и я перестал взрослеть. Прошли года. Лагерь, жизнь после: семья, дети (не мои), сейчас вот на войну собираюсь, а мне всё равно семнадцать, как тогда, – и ничего не изменилось. Заметил, что даже всех людей я разделяю на «взрослых» и «ещё нет», даже ровесников.

После регистрации ко мне подошёл высокий поджарый тип. Сказал, что его зовут Терек и он будет моим командиром. Сели в автобус: мужики со Славянска, я, Терек и ещё пятеро. Выехали с базы и поехали в неизвестном направлении. Опустилась ночь. Настолько тёмная! Такие, наверное, бывают только здесь, на Дону.

Через какое-то время мы пересели в военный крытый «Урал». В кузов. Всё как в кино!

Ну вот, я еду на войну. Куда конкретно, я не знал, мне было всё равно. Ощущения мальчишеские – классно! Трясёт, качает, пыль! Взгляд на себя, как будто со стороны: щёлк! И этот кадр я запомню.

А всего несколько часов назад я сидел в гостинице! Даже не верится. На кочках и ямах меня швыряет из стороны в сторону. Нас всех. Держимся кто за что. За воздух. Сидишь на бауле и за него же держишься, ноги как распорки. «Приключения начинаются!» – как говорил Д’Артаньян.

Куда-то приехали. Вокруг тьма! Вообще ничего не видно дальше пяти метров. Мы построились. Пришёл какой-то военный и собрал в пакет все наши мобильники. Режим секретности, блин! Ну ладно. Сейчас нас разместят, всё остальное завтра.

Разместили нас в большой армейской палатке, слева и справа деревянные нары, посередине вешалка и лавка на две стороны. Я раскатал матрас и вытянулся. Только бы без вшей и блох, дяденьки военные, только бы без вшей и блох! Уснул сразу.

Место, куда мы попали, было самым настоящим полевым военным лагерем. Прикидываю сейчас, что на необъятных просторах Великой России таких лагерей должно быть немало. Об их существовании никто из непосвященных не знает, ни по одним документам они не проходят, на картах не отмечены.

В стороне от населённых пунктов в чистом поле или лесу ставятся военные шатры на двадцать-тридцать человек каждый. Палатка для столовой. Штабные палатки. Передвижной пункт медицинской помощи. Возле палаток – умывальник и летний душ. Поодаль – узел связи. За колючей оградой – оружейный арсенал с постоянным постом охраны. В стороне – туалетная яма. В другом конце – броня (очень много!), танки, НОНКИ, БМП (это всё лёгкая бронированная гусеничная техника для десанта и пехоты), пушки и даже «Град». По всем подъездным направлениям блокпосты с боевым оружием. Проверка документов и людей. И ни-и-кого постороннего!

«Эй, прохожий, а это точно Россия? Может, мы уже за границей?» – только тебе никто не ответит, потому что «здесь птицы не поют, деревья не растут. И только мы, плечом к плечу, врастаем в землю тут».

Такие полигоны существуют недолго – два-три месяца. Кто руководит, не знаю, но все инструктора из ГРУ, также полно «фейсов» (так мы называли сотрудников ФСБ). Такое впечатление, что я стал героем книги В. Суворова «Аквариум». А ведь тот всё выдумал, он же предатель и провокатор! Таких лагерей быть в принципе не может, зачем ты врёшь?

Мы знакомимся с лагерем, а лагерь знакомится с нами, но сначала с каждым из нас знакомится один из таких «важных конторских господ».

Помимо нас уже заселены ещё четыре палатки, и каждый день будут прибывать всё новые и новые люди по десять-двадцать человек. В итоге в лагере будет около шестисот человек. А пока, судя по количеству дерьма в яме, лагерь ещё свеженький.

Нас определили изучать и осваивать противотанковую 100-мм пушку. А тех, что со Славянска, сразу отправили к танкам, они за ними и приехали, как будто бы по приказу самого Стрелкова.

Зарядил сильный ливень. Под проливным дождём мы ползаем по пушке. Как муравьи! Все насквозь промокли, на мне одном дождевик – я хорошо подготовился! Некоторые вообще в тапочках. От дождя чернозём размок и превратился в непроходимое болото. Вязнешь, скользишь, падаешь в грязь. На ногах по шестнадцать килограмм земли плюсом к армейским «крокодилам» (армейские берцы я привёз с собой). Мы разворачивали и сворачивали орудие из походного положения в боевое. Потом стрельба прямой наводкой – без боевой стрельбы, только отработка движений – нам показывают пока сам принцип: заглядываешь в ствол, видишь там воображаемый крестик, направляешь его на цель…

Дождь усилился, всех трясёт, инструктор решил сделать перерыв. Вернулся Терек и сказал, что мы будем разведкой и пушки таскать нам теперь «на хрен не нужно»: «Всё уже согласовано, завтра пойдём получать оружие и начнём тренироваться. Держитесь за мной!»

Вечером мы от нечего делать изучили работу с миномётом. Перед отбоем Терек объявил, что утром будет общее построение, где нас будут распределять по учебным группам. Когда будет отбор специальностей, мы должны молчать, вперед не выходить – у нас будет своя программа. Пока нас только семеро. Каждый должен придумать себе короткий позывной. И теперь у нас не будет ни имени, ни фамилии – только позывной. Я назвался «Казаком». Мне сказали, что такой позывной где-то уже есть.