Василий Игнатьев - «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья

У стены слева была дверка, за которой находилась лестница на колокольню. Эта лестница была узкая, низкая и тёмная до поворота вправо, за которым начиналась с уровня крыши крутая деревянная лестница в нижний ярус колокольни. С нижнего яруса в верхний вела винтовая лестница квадратной формы, глухая с круглым окошечком в стенке. Колокольня была квадратной формы. В средине верхнего яруса был устроен помост в рост человека квадратной формы: место для звонаря. Колокола были расположены так: на юг – четыре маленьких в ряду в порядке их величины, а на восток – два одинаковых, но больших по величине, чем первые (в 4 или 5 раз), на север – одно ещё большее, так называемое – великопостное, по применению его в Великом посте и на запад – большое. У последнего звон «во вся» обеспечивался нажимом ногой. Вся сеть верёвок от колоколов у звонаря распределялась следующим образом: становясь лицом на юг в руки он брал четыре маленьких колокола; на левую руку с некоторым сплетением нанизывались верёвки от двух боковых колоколов со стороны востока; на правую или левую ногу надевалась верёвка от северного великопостного колокола и ногой извлекался звон большого колокола. Можно себе представить, в каком движении был звонарь, когда он звонил «во вся» да ещё на разные лады. На Пасхе колокольня была открыта для всех и на неё совершались целые экскурсии парней, девиц и солидных людей. С колокольни был чудесный вид на реку и заречье, а также и на посёлок. Сезонным развлечением в это время были качели, и с колокольни были они видны в разных местах. На Пасхе на перегородках ставились фонарики с цветными стёклами.

На расстоянии десяти или двенадцати сажен от колокольни на восток возвышался летний придел церкви квадратной формы высотой в 8–10 сажен с глухими стенами, а на верху здания была устроена квадратная коробка, на которой водружён, как и над колокольней, крест. По западной стене этого придела шла цепь с формной ступни для подъёма на крышу. Летний придел был несколько уже двух зимних. Большие окна церкви имели железные решётки. Алтарь летнего придела имел полукруглую форму.

В церковной ограде было несколько мраморных памятников. Так, с южной стороны близ часовни были две или три мраморные плиты, уже, можно сказать, заброшенные, которые, очевидно, относились ко временам вековой давности, а около летнего придела были более поздние памятники, среди которых самым массивным был памятник о[тцу] Александру Сильванову. Кажется, не успели поставить памятник о[тцу] Бирюкову, который похоронен был в голове алтаря летнего придела. Неподалёку от него был похоронен и диакон Игнатьев. С северной стороны у алтаря Введенского придела похоронены отец и сын Новиковы и стоял памятник.

Церковная ограда, чтобы по ней не ходили во время богослужения люди, вокруг да около в двух местах была перегорожена заборниками с дверками: один отделял часть летнего придела по линии южных ворот, а другой по линии фасада церкви с северной стороны. В летний придел по сторонам снаружи были две двери, из которых в летнее время открывалась только южная. У южных ворот складывались вне ограды дрова, и тут же стоял стол для трапезников.

Как указано уже выше, правая дверь с паперти вела в сторону трапезников, а через неё в правый придел церкви, посвящённый великомученице Параскеве – «девятой пятнице». Здесь во время обедни обычно сидели женщины с детьми, которых приносили к причащению; здесь же ожидали люди при совершении крещения, отпевания, венчания и т. д. По существу у трапезников не было сторожки. Поэтому настоятель церкви, используя высоту помещения, под куполом его распорядился для трапезников устроить антресоли. Здесь у них стоял стол с пищей и некоторое подобие кушеток.

В другом выступе, который со стороны паперти отделён был глухой стеной находилась ризница с дверью во Введенский придел, посвящённый дню Введения во храм Богородицы. В ризнице была и церковная канцелярия. По средине её стоял стол, накрытый чёрной суконной скатертью, на чернильной прибор с песочницей. На стене висели часы, которые были на попечении диакона и, как говорили, они в первый раз за своё существование остановились в момент смерти диакона. В ризнице-канцелярии была всегда тишина, только когда был регентом Архип Григорьевич, то здесь устраивались спевки. Здесь же, очевидно, находился и церковный архив.

Вход через главную дверь вёл в нишу, образованную колокольней. Здесь, в полумраке у левой колонны была конторка старосты на возвышении. Здесь стоял шкаф со свечами, кружками и пр. Конторка была отгорожена невысокой перегородкой. На задней стене налево от входа, против конторки было изображение Страшного суда (без Толстого); а направо висела верёвка к великопостному колоколу. В Великом посте можно было звонить, не поднимаясь на колокольню. Кроме того, из церкви можно было поднять звон в случае какой-либо тревоги или дать сигнал, что нужно звонить к «Достойне».

Направо был ход в придел великомученицы Параскевы – «девятой пятницы», а налево во Введенский придел. Если идти по прямой линии от входа, то можно упереться в разборную стенку, которая отделяла зимние приделы от летнего, посвящённого первому Спасу, причём у самой стенки была площадка, которая разделяла алтари, иначе – которая была между алтарями. На неё и становили школьников, когда их приводили в церковь при говении. Оба придела зимние были по строению идентичными, только с различными иконами. Кроме того, правый придел был более прис[пос]облен для богослужения в зимнюю пору: при входе в него из сторожки справа, у дверей стояла чугунная печка с двумя ярусами, которая раскаливалась докрасна при совершении богослужений, так что становилось жарко, и молящиеся в овчинных тулупах буквально парились и пахло овчинами. На одном из окон этого придела находился ящичек, а в нём целая гора поминальников. Обычно они оставались здесь до востребования, а когда нужно было извлекались: или прямо подавались на «простокомедию» (народное выражение), или брались для внесения новых имён. В связи с этим вспоминается случай, как к автору сего пришла одна тётушка, жена земского ямщика того времени и попросила записать о поминовении усопших младенцев. Она диктовала, а он писал. До десяти она диктовала довольно бойко, а дальше стала с трудом припоминать и, наконец, сказала: «не помню!» Когда же он спросил: сколько же у ней было детей – она сказала – 18, в живых остался один сын, а он остался бездетным. Как не скажешь: «Дивна дела Твоя, Господи!»

Около иконостасов украшением были большие подсвечники с металлическими эмалированными свечами, вверху которых горели лампадки. Хоругви были сначала матерчатые, но потом они были заменены металлическими.