Иван Гольцов - Застенок

Древний город Керкинитида постройки конца четвертого века до нашей эры был завораживающе прекрасным местом во времена расцвета греческих Спарты и Афин. В эпоху существования Керкинитиды здесь жили греки.

Мне нравилось гулять по каменным фундаментам разрушенного скифами города. И я представлял, что здесь когда-то кипела жизнь: на месте вот этих развалин, скорее всего, был жилой дом, а этот полукруглый фундамент напоминал храм.

Ежегодно в этом месте проводились археологические раскопки, и наблюдать за работой научных групп было несказанно интересно. Они просеивали песчаный грунт через мелкое сито, и твердые материалы направляли на изучение в развернутый лагерь близ лимана.

Подумать только, здесь когда-то жили люди! Но как они жили? Как сложилась их судьба? Что стало с их потомками? Эти вопросы постоянно вертелись у меня в голове.

Мужчина средних лет останавливался в нашем пансионате ежегодно. Я отчетливо запомнил его, потому что он приезжал в тоже время, что и мы. Он надевал маску и далеко отплывал от берега. Часто вытаскивал на берег ракушки, крабов, морских коньков, и мы, дети, сбегались к нему посмотреть на эти морские диковины.

Однажды ему посчастливилось поднять со дна греческую амфору. Сколько десятков веков ей было – никто не знал. Но она была определенно очень ценной вещью для археологического сообщества и мировой истории.

Руины древней цивилизации приобщили меня к изучению античной культуры. Они и привили мне любовь к истории, что в последующем сыграло большую роль в моей жизни.

Позвонили поздно ночью. Мама расторопно начала собираться. Она была очень взволнована.

«Одевайся тоже. Неизвестно сколько времени придется пробыть на рынке». Я понимал, что случилось что-то серьезное.

В начале марта завывала метель. Ночной город был пуст. Я спешил вслед за мамой, проваливаясь в высоких сугробах. Возле складов собралась толпа, в темноте не было видно лиц людей, только слышны знакомые мне голоса. И я всматривался, пытаясь разглядеть их в свете луны. Кто-то вскоре подъехал на машине и оставил фары включенными. Оказалось, что я знал большинство людей.

Ограбили складские помещения, где предприниматели хранили свой товар. Воры проникли на склад через гаражный кооператив, и, пробив дыру в стене, вытащили все, что можно было утащить. Вывезли несколько грузовых фур. Я, как сейчас, помню разбросанные на полу контейнера сапоги и белые, перепачканные грязью мужские рубашки.

Год был тяжелым для нашей семьи. В какой-то период не было денег. Совсем не было.

Мне посчастливилось иметь копилку, точнее бутылку от шампанского, в которую я собирал мелочь.

Есть примета, что для хорошей торговли нужно разбросать мелочь. Вот люди и кидали пару монет. И когда рынок закрывался, а продавцы разъезжались, то на большом асфальтированном поле оставались монеты. Я ходил по полю и собирал их в карман. Потом, приходя домой, пересчитывал собранную сумму и засовывал монеты в бутылку. Набралась сумма почти на две сотни рублей.

Настало время, когда пришлось опустошить эту бутылку.

– Раз это твои деньги, то иди покупать продукты сам. – Говорила мама.

Но что купить на них? Мама подсказала, и на собранные монеты я смог взять пачку макарон, батон и кочан капусты.

Денег не было, но голода не было тоже. У нас всегда имелись собственные запасы.

Мама делала закрутки. Из деревни привозили картошку, лук. Так жила большая часть русских и мы не были исключением.

В сентябре 2001 года я перешел во второй класс. К моему разочарованию, Саша ушел из нашей школы. Мы остались вдвоем с Рустамом противостоять остальным мальчишкам.

В первых числах месяца отбирали детей в школьный хор и меня заметили. Так я стал петь в школьном хоре. Я неплохо заучивал тексты песен, и это подтолкнуло меня к новому увлечению.

Я начал писать стихи. Конечно, поначалу они были незамысловатые, всего на несколько четверостиший, но меня это забавляло. Потом я начал писать все больше и больше. Мне нравилось то, чем я стал увлекаться.

Одиннадцатого сентября, когда начались вечерние новости, мама громко закричала: «Быстрее! Все сюда!». По телевизору показывали, как самолеты врезались в небоскребы.

Это был теракт в Нью-Йорке. Мне вспомнились взрывы многоэтажек в Москве. Отец успокоил, сказав, что это далеко от нас. Но мне не было от этого легче. Умирали люди, и этим было все сказано.

Я испытывал жалость и сострадание к тем невинным. Об этом теракте в Штатах говорили все и везде и американская трагедия не оставила никого равнодушным.

В середине осени меня приняли в «октябрята» – группу при пионерской дружине школы. Это случилось не потому, что я и мои одноклассники осознанно этого хотели. Просто взрослые на школьной линейке нам раздали значки и сообщили новость, что теперь мы являемся частью их организации.

Значит, так должно было быть. Но на самом деле мы не понимали, зачем это нужно.

Помню, как в канун католического рождества в нашем городе был организован концерт, на котором школьный хор, в котором я пел, исполнил песню на английском языке «Silent Night», что было, безусловно, нонсенсом. До этого песни исполнялись исключительно на русском.

Петь на английском языке мне понравилось. И могу сказать, что, пожалуй, этот момент был определяющим в моем особом интересе к иностранным языкам, особенно к английскому.

Я приезжал к бабушке и деду в гости, но не более чем на полдня. Родители пытались ограничить мое общение с ними, но видеться разрешали.

Моя бабушка по отцу, состоявшая в организации Свидетелей Иеговы, работала вахтером во дворце культуры, в месте, где в советские годы проходили все культурно-массовые мероприятия. Новых специально отведенных мест для проведения концертов и праздников в те годы еще не строили – не до этого было в новой России. Поэтому все довольствовались советским наследством.

Несмотря на то, что зарплата вахтера была ничтожно мала, я все же находил определенные плюсы в бабушкиной работе.

В ее распоряжении был стационарный телефон, которым можно было неограниченно пользоваться, и многие знакомые приходили к ней на работу, чтобы позвонить. Кроме того, мне бесплатно позволялось ходить на спектакли и выставки во дворце культуры, приезжавшие в наш город.

Мне нравилось посещать террариумы с пресмыкающимися и земноводными. Несколько часов я мог простоять возле небольших стеклянных боксов, наблюдая за поведением змей, ящериц, пауков, насекомых. Многие дети, да и взрослые тоже, боятся этих гадов, но у меня же они не вызывали никакого отвращения. Они являются частью природы, как и любые другие животные.