Николай Голубятников - Подвиг Человека. …Несите людям мир и счастье!

Прощаясь с классом, учитель говорил:

– До свидания, друзья! В среду я прочту вам стихотворение Александра Сергеевича Пушкина «К Чаадаеву».

В классе не было равнодушных к русскому языку и литературе: любя учителя, любили его предмет.

Вас интересует судьба Алексея Васильевича Текучева? Он стал академиком. Я встречал его книги по грамматике и по методике обучения русскому языку в начальной школе. Другие учителя тоже были прекрасными педагогами, но оставили менее глубокий след в душе. Я помню только их внешний облик и фамилии: Беляев, Миронов, Деев, супруги Жариковы.

А весна? Что такое весна на Дону?

В апреле так разливается Дон, что по улицам на лодках кататься можно. Настоящая русская Венеция! Наступает время – и вода так быстро уходит, как будто её всасывает великан своим огромным ртом. В левадах вода задерживается иногда до середины лета. В мае все расцветает: лес, сады, цветники, луга, степь.

Сегодня нас добрый десяток. Мы идем по лугу рассыпным строем, продираясь сквозь высокую и густую траву, и зорко смотрим под ноги, не попадутся ли катран, сурепка, щавель, или кислица, чтобы сорвать и съесть. Мы пасемся. До полудня мы съедаем огромное количество сочной травы, а сытыми от этого не становимся. Наоборот, развивается такой аппетит, что быка бы жареного за один присест съел. Но так как жареные быки здесь не пасутся, то приходится поспешить с возвращением домой. Мы делаем разворот на 180 градусов и выходим на дорогу. Навстречу нам катит на велосипеде Петя Новожилов.

– Здорово, ребята! – весело приветствует он нас. – Вы куда?

– По домам, Петр, – без особого энтузиазма отвечает Вася. Животы от щавеля подвело.

– Айда ко мне! – обрадованно кричит Петя. – Во как накормлю, – проводит он ладонью по шее.

– Что ты, Петя! – испуганно восклицает Катя Попова. – Твоя мама прогонит нас всех.

– Не прогонит! Да и дома её нет. И отца нет. Мы сами хозяева.

– А где же они?

– На хутор в гости поехали. Сватов ждали и не дождались. Такого всего наготовили.

– А приедет?

– Скажу, что товарищей угощал. Не пропадать же добру.

Последний довод показался убедительным, и мы бросились наперегонки к дому хлебосольного товарища.

В кухню идти никто не захотел. Разместились во дворе под раскидистым тутовником. Немного потеснились, и все уселись за одним столом. Борщ был жирный, наваристый, но ели его так, для близира. Зато стопку пышек с каймаком уплели моментально. Катя с Тосей пошли на кухню за взваром, а мы тем временем вели оживленный разговор, делясь впечатлениями дня.

Вдруг у самого уха, как мне показалось, раздается звонкий голос Дарьи Матвеевны:

– Отец, а у нас гости!

– Готовь на стол, а я кобылу в конюшню отведу! – отзывается с улицы Семен Никифорович.

А у «гостей» душа в пятки ушла. Сидим ни живы ни мертвы.

– Мама, – идет навстречу Петя. – А у меня товарищи.

Дарья Матвеевна пристально смотрит на сына и, заметив умоляющее выражение его глаз, смягчается:

– Здравствуйте, дети, – приветливо говорит она. – Да у вас пустые чашки! – искренне удивляется хозяйка. – Петя!..

– Большое спасибо, Дарья Матвеевна, – бодро говорю я, чтобы разрядить обстановку и вывести компанию из замешательства. – Мы уже поели. Вот только взвар…

– Катя! Тося! Куда же вы запропастились! Парнишки взвара заждались! – весело кричит Дарья Матвеевна.

А девочки спрятались за дверью с кружками в руках и не знают, что делать: выходить из укрытия улыбаясь или позорно бежать, пока Дарья Матвеевна не вывела их за руки. Наконец, женское притворство побеждает, и они как ни в чем не бывало выпархивают из кухни и прямо к хозяйке.

– Здравствуйте, Дарья Матвеевна! Как хорошо у вас! В кухне чисто-пречисто! А борщ – одно объедение!

– Касатки вы мои милые! Щебетухи! Аль мне с вами пообедать?

– Садитесь! Садитесь! Миша, подвинься! К нам! К нам! – взрывается наполненная всеобщим ликованием обстановка.

Прислонившись спиной к старой груше, стоял никем не замеченный Семен Никифорович и смотрел на детей. На коричневом от загара сухощавом лице застыла улыбка удивления и радости.

О чем он думал в эту минуту? О том, как он был мальчишкой, или о том, какими будут эти мальчишки и девчонки? Потом он подошел к столу, решительно хлопнул ладонью по дородному плечу жены, приказал:

– Споем, жинка!

Дарья Матвеевна обвела детей мечтательным взглядом, подперла красивый подбородок рукой и запела чистым, как родниковая вода, голосом. Семен Никифорович подпевал. Пели про любовь к Тихому Дону, слаженно и задушевно.

Мы сидим как зачарованные. Нам кажется, что это поют птицы. Тихо, чтобы не спугнуть, мы покидаем гостеприимный уголок.

С окончанием школы кончилась и беззаботная юность. Наступило время активного поиска профессии и самостоятельного места в жизни.

Летом и осенью 1927 года все свободные от работы часы я просиживал за учебниками. Даже в выходные дни. Так я подготовился за курс школы второй ступени. По приглашению старшей сестры Ангелины (Люси) приехал к ней на Северный Кавказ. Село Дмитриевское поразило величиной: территория 6x3, население – свыше 10 тысяч. Мне казалось, что больших размеров село и представить невозможно. Однако вскоре убедился, что Дмитриевское – звезда далеко не первой величины, села Петровское, Михайловское, Безопасное, Медвежье еще более крупные и могущественные, их население составляет 15 и более тысяч. Поля огромные, почвы плодородные, урожаи пшеницы высокие, скота много, хлеб пышный, девушки певучие.

Муж сестры, Николай Петрович Землянухин, работал заведующим начальной школой. Жили они при школе, занимая две большие комнаты и кухню. Мебель была «казенной». Школа отапливалась соломой. Материально жили хорошо. Как-то, уезжая в райцентр

за зарплатой, заведующий школой попросил:

– Николай, позанимайся с третьим классом! Пригодится.

– Ладно, попробую!

Занятия я почему-то начал с природоведения. Разыскал в шкафу цветные картинки животного мира, сделанные из плотного картона, географические карты, другие наглядные пособия и начал урок. Дети были буквально поражены богатством фауны и флоры Земли. Они дружно просили продолжить урок природоведения завтра, если Николай Петрович не вернется сегодня из поездки.

Получить зарплату в тот день Николаю Петровичу не удалось, и он остался в Медвежьем ночевать. Пришлось мне проводить уроки и на следующий день. На этот раз я начал занятия с арифметики. Начертив на классной доске железнодорожные и водные пути, учил решать задачи на движение. И на этот раз дети занимались так, что от напряжения на кончиках их покрасневших носиков повисли капельки пота, а они не замечали до тех пор, пока не был объявлен перерыв. О шалости нa уроке и речи не могло быть: не было времени.