Наташа Гейден - Дань памяти

Как раз в это время начался кризис в стране. Сильно взлетел доллар. Фотоуслуги и фототовары сходили на нет. Техника совершенствовалась, и то, что раньше было модно и современно, постепенно сходило на нет. Мой отец это понимал, но цеплялся за свое дело и не хотел совершенствоваться в новых направлениях. Он все чаще оставался дома. Они на пару с мамой выпивали, строили какие-то неосуществимые планы, надеясь на лучшее. Под алкоголем всегда все видится в розовом свете: и вроде проблем нет, а если есть, то незначительные и решаемые. Только захотеть, щелкнуть пальцем, и все будет. Так думал папа. Как же он ошибался.

Примерно спустя год у моего отца осталось две основные точки, где он еще что-то зарабатывал. Но никакие заграницы, деликатесы и бутики в нашей жизни больше не фигурировали. Моя семья ездила на дачу из лета в лето. Остальное время я училась и лечилась. Я частенько болела и ходила то на витаминные уколы, то на физиотерапию со сколиозом спины. То еще куда-то. Мама уже тогда начала сдавать. Мне было 12 лет, когда в декабре был последний день рождения любимой мамы. Она пила каждый день. И мой отец на это смотрел спокойно. Я не понимала, почему. Нет, он любил маму. Но у каждого свои тараканы в голове. Отец не хотел плохого своей жене. Тем более ее смерти. Но он свято верил, что все на свете можно вылечить алкоголем. Больную голову, понос и плохое настроение. Моя мама пила каждый день. Из школы я уже сама добиралась через железнодорожные пути. Моя мама напивалась и просто забывала встречать меня. На последний день рождения любимой мамочки я купила букет цветов, нарисовала открытку и сочинила стихотворение. Придя домой, я увидела все ту же картину: мама пьяная спит в своей комнате, в которой стоял невыносимый запах перегара. Я села на кровать, положила цветы и подарок на пол и стала плакать. Я знала, что моей мамы скоро не будет. Мама проснулась, увидела, что ее дочь плачет. Обняла меня и стала плакать тоже. Мне было противно, что мама снова пьяная, но я нашла в себе силы поздравить ее и прочитать стих. Такой слезливый и душещипательный, что после него маме срочно понадобилось залиться очередной порцией водки. Вечером должна была приехать баба Света, папа решал какие-то свои рабочие дела, еще собиралась зайти Ирина и мамина тетя. Я стала помогать маме собираться. Отвела в душ, накрасила, причесала, приодела. Вечером было море пьяных слез и много алкоголя. Как сейчас помню: мама постоянно просила свою подругу Ирину позаботиться обо мне, потому что мама знала, что скоро умрет.

Перед Новым годом внезапно заболел котик Мартик. Ветеринары не могли понять, в чем дело. Все анализы были в порядке. Но он сгорел буквально за неделю и умер. Я думаю, что Мартик забрал мамин недуг на себя – такое же бывает… А через неделю погибли все живые цветы в нашей квартире, а цветов было немало. Маме становилось все хуже и хуже. Она много пила, отекла, у мамы сильно болела поджелудочная. Но все лечилось одним средством – водкой. От врачей и госпитализации отмахивались. Лишь когда маме было совсем плохо, вызывали скорую, и врачи на дому ставили капельницы. К Новому году я купила рыжего котенка и принесла его «на счастье». Он умер через два дня…

Новый год встречали у бабушки Светы. Рядом с ее домом, буквально через 50 метров, находился шикарный и дорогой лицей. Маминым единственным желанием было определить меня в этот лицей. После новогодних каникул я уже шла в новый коллектив, в новый лицей. Сначала я жила дома, и меня возил водитель, как и всех других детей богатых родителей. Потом на водителя денег у моет отца не стало, и я потихоньку перебралась к бабушке. На каждые выходные я приезжала домой. Дома была все та же картина. Пьянство. Для меня было праздником, когда я видела маму трезвой. Каждый день я звонила из лицея домой. Слыша трезвый голос мамы, я была просто счастлива, и эти моменты радости будут храниться в моей памяти до конца жизни. Мне было тяжело. Новый коллектив. Новые знакомства. Спасали подруги из прежней школы, с которыми я встречалась на выходных. Меня принимали в лицее долго. Я составляла конкуренцию королеве лицея, у которой, как и у меня, была вереница подруг и поклонников. До моего прихода. Лидерство переходило ко мне. В итоге мы с «королевой» поняли, что врага нужно держать ближе, и стали подругами.

Каждый год на 23 февраля родители, бабушки и я ездили на кладбище. В эту дату много лет назад умер брат бабушки Светы, и взрослые, конечно, там поминали его. Поминали алкоголем, ели бутерброды, разговаривали, что-то вспоминали. Тот день был солнечным и снежным. Чирикали птички, у мамы и бабушек было приподнятое настроение, они считали птичек, выпивали и говорили обо всем подряд. Долго они в тот день пробыли на кладбище. У меня от мороза чуть не отвалились ноги. Позже все поехали домой и продолжили застолье в тепле и под новую порцию алкоголя.

Я в те годы, наверное, как и все девочки моего возраста, вела личный дневник. Предчувствие чего-то страшного у меня началось еще в начале мая. Я писала об этом в своем дневнике. К концу мая – 20 числа – моя запись начиналась со слов: «Я знаю – мама умрет». 22 мая: «Мама умерла»…

20 мая, в воскресенье, я была еще дома. Почти весь день моя мама спала. Вечером она пришла в мою комнату, была ласковой и нежной, от мамы пахло перегаром и свежим халатом. Проспавшись, она протрезвела, и я была счастлива. Мы немного поболтали, потом обнялись и пожелали спокойной ночи друг другу. Но я решила сделать приятное маме и написала письмо, которое она должна была открыть после моего отъезда. В письме я написала, как люблю свою маму, как скучаю по ней, как не хочу, чтобы она пила, и как всегда жду встречи с ней и новых выходных… Я вышла в гостиную, где увидела, как мама наливает себе вино и пьет залпом, скорее всего, уже не первый бокал. У меня навернулись злые слезы на глаза. Я швырнула в маму свое письмо, предварительно скомкав, и сказала: «ТЫ – АЛКАШКА! НЕНАВИЖУ!» Но мама неожиданно нежно потрепала меня по голове и мягко сказала со слезами на глазах: «А ты – дурашка». Я ушла в свою комнату, хлопнула дверью и проревела всю ночь. Это был наш с мамой последний разговор. Утром понедельника я выходила с папой из квартиры. Дверь в родительскую спальню была открыта. Тогда я увидела свою маму в последний раз. Она спала. Лицо было трезвое, но измученное, больное. Волосы на голове превратились в большой колтун, дышать даже в коридоре было невозможно. На прикроватной тумбочке лежало мое письмо, только бережно разглаженное… На мои глаза вновь навернулись слезы, я отвернулась и вышла из квартиры.

22 мая в 9 утра раздался громкий, такой пронзительный звонок телефонного аппарата. Я поняла, что звонок страшный. Телефон даже звенел как-то по-особенному. Я скрылась в туалетной комнате, затаив дыхание и закрыв глаза. Я ждала… Ждала известие о том ужасном, о чем думала все это время. Сначала я услышала, как моя бабушка тихонько сказала в трубку «Что?». Потом во весь голос, с дикими рыданиями, просто завопила это: «Что???». Кинулась ко мне в туалетную комнату с криками: «Мама! Мама умерла!» Я молчала. Я знала. Я не плакала и не истерила. Не знаю, почему, но я почувствовала мерзкое облегчение, и мне стало невыносимо больно и стыдно. У меня все было как в тумане. Приехал дед с работы, пес Мишка лаял и выл, как заведенный. Потом я оделась, бабушка продолжала выть. Именно выть навзрыд. Страшно и громко, как воют волчицы, теряя своих детенышей. Дед плакал и прижимал меня к себе. А я сидела и смотрела в окно. На зеленую и свежую майскую листву на деревьях, на пасмурное небо, начинавшийся дождь. Я сидела, у меня текли слезы. Тогда я плакала по-настоящему последний раз. Я понимала, но не осознавала, что происходит. Мне не было страшно. Мне не было больно. Я просто как-то сразу стала пустая внутри. Потом я с бабушкой и дедом добралась до нашего дома. Первое, что я увидела – это как из подъезда выносят матрас родительской кровати: весь в чем-то красном – либо в вине, либо в крови… Мы с бабушкой и дедом вышли из машины. Ко мне сразу подбежала Лида. Стала прижимать к себе, что-то говорить. Мы поднялись в квартиру. Там стоял запах алкоголя, чего-то ветхого и успокоительных капель. Сбежались все родственники. У всех были потерянные лица, и никто не знал, как смотреть на меня, что говорить. Я ведь молчала. Я не плакала. Я была где-то в другом мире… Потом меня забрала к себе семья Олега на три дня – до похорон. Лида всегда была рядом со мной и пыталась, как могла, отвлечь меня и утешить. Только все было зря. Я была спокойна. В день похорон я смотрела на свою маму в гробу и не верила в происходящее. У меня текли слезы, но не более того. Все попрощались с телом мамы и поехали домой. Следующие дни, вплоть до того, пока меня не увезли на дачу на лето, я помнила туманно. Баба Света всегда плакала. Баба Тата держалась, но срывалась, и они плакали вместе. Мой отец пил и плакал. Дед был в себе. Олег переживал горе со своей семьей. Все закончилось. Я с папой, бабушками и дедом уехала на дачу. Зайдя в комнату мамы, я увидела ее тапочки и халаты – зеленый и синий. Я упала на пол, сгребла в кучу мамины халаты, еще какие-то вещи из шкафа, зарылась в них с головой, ощущая еще теплоту и запах родной мамы, и так проревела, наверное, целую вечность. Так, каждый день все напоминало мне о маме. Бабушка постоянно пила и плакала. Папа не мог выдерживать и тоже пил, и плакал. Мои подруги Аля и Лена поддерживали меня, как могли. Но было решено собрать все мамины вещи и на некоторое время уехать к родителям отца – к бабе Нине и деду Ване в другой город. Там мы с папой раздали все вещи в церковь и жили в деревне его родителей. Я видела состояние отца. Не раз я наблюдала, как по ночам любимый папочка рыдает в распахнутое настежь окно, или слышала его жуткие всхлипы в уборной, которая была во дворе. Смерть жены подорвала психическое здоровье моего отца, и он не мог обходиться без меня. Папа просто не мог находиться один. Мне не нравилось в деревне папиных родителей. Но я не могла оставить его одного. На тот момент отец был моим единственным родным и любимым человеком. Очень часто по вечерам мы смотрели на небо и считали звезды. Баба Света постоянно пила и зациклилась на своем горе. Она была не в себе. Хоть и ждала меня и папу на дачу. Но я не могла выносить состояние бабушки. Мне казалось, бабушка Света сходит с ума. По большому счету так и было. Спустя несколько месяцев дед, придя с работы, нашел бабушку Свету в ванной комнате с веревкой в руке, готовящейся к суициду. Спустя только долгие и долгие годы я поняла, как я была нужна своей бабушке… Но в силу возраста и собственного замешательства я не уделяла бабушке должного внимания. И все произошло так, как произошло. Ничего в жизни не перепишешь. Все случившееся тогда было ужасом для ребенка, жившего в семье «полная чаша». Но если бы не мои дальнейшие беды, страдания и постоянная борьба, я бы не стала тем, кем стала. И как же жаль ту бедную маленькую девочку. Только странно, что все, по сути, жалели только себя, а в дальнейшем им до меня дела не стало и вовсе…