Борис Альтшулер - Андрей Сахаров, Елена Боннэр и друзья: жизнь была типична, трагична и прекрасна

И ведь что удивительно: эта чудовищная опасность действительно была устранена в конце 1980-х годов, когда в результате российско-американских договоренностей о сокращении ядерных вооружений человечество сделало шаг назад от термоядерной пропасти. А эти спасительные договоренности стали возможны только благодаря изменению мирового общественного климата под влиянием правозащитной деятельности Андрея Сахарова, Елены Боннэр, других советских правозащитников, их борьбы за каждого конкретного человека, ставшего жертвой тоталитарной системы.

Нет, Сахаров заведомо не был «подкаблучником». И если этот на вид не очень уверенный в себе, немного заикающийся, постоянно размышляющий и практически никогда не вступающий в спор человек что-то для себя решал, то это был абсолютный кремень. Елена Георгиевна наглядно это описала в эссе «Четыре даты» [14] См. Приложение 6. – Сост. – в связи с ее и Софьи Васильевны Каллистратовой [15] С.В. Каллистратова (1907–1989), адвокат, участник правозащитного движения в СССР, член Московской Хельсинкской группы. – Сост. безуспешными попытками отговорить его от заявления о возможной причастности КГБ к взрывам в московском метро в январе 1977 года.

Андрея Сахарова и Елену Боннэр многое объединяло. Это и готовность откликнуться на просьбу о помощи, и общее понимание того, что называется емким словом «справедливость», и то, что в основе этого понимания были нравственные установки семьи (интересно, что у каждого из них была любимая бабушка – главный человек детства), это и любовь к поэзии (но если Елена Георгиевна – энциклопедия и русской классической, и советской поэзии, то Андрей Дмитриевич до знакомства с ней обитал, главным образом, в XIX веке – там, где Пушкин). Однако, если мы от вопросов культуры, гуманизма и помощи конкретным людям перейдем к вопросам военно-политическим, то тут Сахаров был, пожалуй, единственным экспертом среди правозащитников-диссидентов 1960–1980 годов, причем таким экспертом, мнения которого внимательно изучались и учитывались в высших правительственных кругах СССР и США.

Необходимо отметить еще одно обстоятельство – общее для этих двух уникальных людей: волею судьбы и Андрей Дмитриевич, и Елена Георгиевна были лично знакомы с теми или иными высшими руководителями СССР. Для А.Д. Сахарова, благодаря его особой роли в советском ядерном проекте, – это знакомство с Л.П. Берия, Н.С. Хрущевым, Л.И. Брежневым, не говоря уже о многих руководителях более низкого ранга. Для Е.Г. Боннэр – это в первую очередь близкая дружба ее отца Г.С. Алиханова с А.И. Микояном [16] Микоян Анастас Иванович (1985–1978) – член Политбюро ЦК КПСС (1935–1966), Первый заместитель Главы Правительства СССР (1955–1964), Председатель Президиума Верховного Совета СССР (1964–1965). Выступал против ввода советских войск в Венгрию в 1956 г. и против расстрела рабочих Новочеркасска в 1962 г. – Сост. , с которым они вместе боролись за установление советской власти в Закавказье и который более 30 лет был членом Политбюро ЦК КПСС. После того, как родители Е.Г. Боннэр были арестованы, А.И. Микоян в 1939 году предлагал усыновить ее и младшего брата. По его инициативе мать Елены Георгиевны Руфь Григорьевна Боннэр оказалась в числе первых реабилитированных – еще в 1954 г. и получила квартиру в Москве. Он же предложил Е.Г. Боннэр войти в состав советской врачебной миссии в Ираке в 1959–1960 годах (см. об этом в Приложении 7), отсюда и необычные для простого советского человека разрешения на зарубежные поездки к друзьям матери и отца коминтерновцам в Польшу (1964 г.), к родственникам-коммунистам во Францию (1968 г.). Брак с А.Д. Сахаровым в январе 1972 г. поместил Е.Г. Боннэр в фокус внимания высшего политического руководства СССР, что, возможно, было некоторой защитой от прямой физической расправы, но одновременно сделало Е.Г. Боннэр и ее детей заложниками общественной деятельности Сахарова, в том числе стало невозможным ее лечение в СССР (« Мы не знаем, что с Вами хотят сделать. Но Вам необходимо срочно выписаться, как сумеете, под каким угодно предлогом! », см. стр. 98).

Прежде, чем перейти к последовательному рассказу о жизненном пути нашей героини – одна незабываемая картинка, где-то конца 1970-х годов. Сидим мы вечером втроем на знаменитой кухне квартиры 68 на ул. Чкалова дом 48-Б, пьем чай. Разговор, естественно, о вещах тяжелых: арестованы создатели Московской хельсинкской группы (МХГ) [17] См. Предметный указатель – Сост. Юрий Орлов, Александр Гинзбург, Анатолий Щаранский, Мальва Ланда, аресты продолжаются, никаких надежд на будущее, возможность разумного реформирования СССР представляется иллюзорной. Я в своем духе пытаюсь сказать что-то обнадеживающее [18] «Боря, не говори ничего оптимистического на ночь», – эту замечательную фразу Е.Г. произнесла в один из похожих вечеров за чаем в кв. 68 уже после их возвращения из горьковской ссылки. Б.А. . Андрей Дмитриевич, в основном, молчал, но, когда в разговоре возникло слово «невозможно», он улыбнулся и произнес: «и невозможное возможно». А Елена Георгиевна тут же наизусть прочитала это знаменитое стихотворение Блока «Россия» с начала до конца:

Борис Альтшулер

Январь 2017 г.

Даты жизни. Эпизоды детства и юности Елены Боннэр, рассказанные ею самой.

1923–1924. Елена Георгиевна Боннэр родилась 15 февраля 1923 г. в г. Мерве Туркестанской автономной ССР в доме родителей отца – Левона Саркисовича Кочаряна (Кочарова).

Ближайшие родственники Е.Г. Боннэр:

Отчим (с 1925 г.) – Геворк Саркисович Алиханов (1897–1938). О нем подробнее: до 1917 года участник революционного движения в Закавказье вместе со своим близким другом и соратником А.И. Микояном, в 1920–1921 годах – первый секретарь ЦК КП(б) Армении, в 1920-е годы на ответственных партийных постах в районных комитетах РКП(б): Бауманского в Москве и ряде районов Ленинграда. В 1931–1937 годах работал в Исполкоме Коминтерна. Был близок с С.М. Кировым [19] Киров Сергей Миронович (1886–1934) – советский государственный и партийный деятель. Убийство Кирова 1 декабря 1934 г. послужило началом периода репрессий, известного как «Большой террор». – Сост. . Арестован 27 мая 1937 г., расстрелян 13 февраля 1938 г., посмертно реабилитирован. О бабушке Шушаник, матери Г.С. Алиханова, его сестре Айкануш, ее муже Геворке Габриеловиче Казаряне и их дочери Рузанне – см. на стр. 18–20 отрывок из книги Е.Г. Боннэр «Дочки-матери» ([1] стр. 24–27).