Катя Комлева - Счастливый случай. История о том, как раны обнажают душу

Не торопясь мы дошли до пляжа. Сидя под фиолетовым небом Атлантики, мы с энтузиазмом продолжали изучать друг друга. Слова, которыми мы обменивались, сливались в прекрасном танце за пределами нашего физического сознания и воздух наполнялся дымчатыми фигурами наших мыслей. Через его вопросы я будто впервые начала знакомиться с собой, а он в моих ответах находил ключи к пониманию самого себя. Мы касались друг друга звуками. Они будто были лишены смысла, но в полутонах наших метафор я находила больше смысла, чем во всем, что когда-либо слышала ранее. Будто все, что происходило со мной в жизни до этой ночи, было эпиграфом к этому моменту.

На обратном пути я пела ему песни на французском, а он пробовал мои руки на ощупь. Мы останавливались в пустующих кафешках и были там везде хозяевами. Домой вернулись ближе к рассвету, но спать не хотелось. Сидели на балконе и молча встречали утро.

Вдруг он спросил:

– А ведь мы могли и не ходить никуда, просидеть прямо здесь всю ночь и просто представлять себе, как гуляли бы. И могли бы нарисовать словами эту прогулку в деталях, очень явно и подробно. Так есть ли разница?

– Если бы мы всю ночь фантазировали, как могли бы гулять, то все мысли были бы заняты только этими размышлениями. Я бы никогда не узнала, о чем бы думала, находясь там, на пляже, и гуляя по ночному Брайтон-Бич. Ценность жизни осознается в настоящем «сейчас», а не в том, которое я могла бы создать в своих мыслях.

– А ты молодец, Катя.

Через полчаса он ушел на работу. Тем утром я чувствовала легкость, будто очнулась ото сна и реальность стала ярче. Мне казалось, что это было именно то, что нужно, – новый человек, свежие эмоции, чтобы зарядиться энергией напоследок, а потом спокойно уехать домой… Я еще не представляла, как затянется эта история и насколько важное место он займет в моей жизни.

Иногда Дима оставался дома и закрывал дверь перед своими рабочими делами. Тогда он звал меня на пляж, Антон всегда ходил с нами. Каждый шаг в ту и в другую сторону становился частью какой-то игры, в которую мы друг друга вовлекали. Пройдет он сейчас рядом со мной, остановится ли, если я остановлюсь. Когда он шел впереди, я наступала на его тень, чтобы хоть как-то его касаться. На пляже игра тоже продолжалась. Он уходил купаться, когда я выходила, и наоборот. Играли в прятки, красовались друг перед другом, но ненавязчиво, на ощупь.

На обратном пути мы опять играли – Дима шел совсем рядом со мной, касался моих волос, будто случайно брал меня за руку на секунду и снова отпускал. Отходил вперед, потом снова подходил и брал за руку уже крепко. Я понимала, что он внимательно наблюдает за всеми моими реакциями, но старалась оставаться внешне невозмутимой.

Иногда он смотрел на меня не отрываясь, очень подолгу, так внимательно, что мне даже становилось неловко.

– Катя, это невероятно. Ты настолько искреннее создание, я не вижу масок. В тебе так много правды, ты настоящая. Даже не представляешь, как много говорят твои жесты и мимика. Но вот только ты сейчас как будто спишь. Вот бы тебя разбудить…

Он мог в момент стать грубым, далеким, дерзким. Я пыталась пользоваться своими привычными методами, полуулыбками, полувзглядами, прищурами, но он будто видел меня насквозь.

Как-то вечером я примеряла новое платье и туфли, а он, вернувшись домой, застал меня, нарядную, перед зеркалом. Я уже приготовилась смутиться, но он сказал:

– Подожди, замри, я сейчас.

Через пару минут он вернулся в пиджаке и брюках:

– Пойдем гулять.

– Куда? Сейчас? Так дай я переоденусь поудобнее.

– Какая разница куда. Нет, пойдем так.

И мы пошли, нарядные, гулять по ночному тихому Бруклину.

Мне одновременно казалось все это нормальным, естественным, но вместе с тем очень непривычным. Я всегда держала себя в рамках, которые сама себе придумала. И часто в попытках соответствовать тем ожиданиям, что мне якобы предъявляет социум, забывала, кто же я на самом деле. Соглашаясь на Димины абсурдные предложения, я невольно выпускала себя наружу, и мне слишком быстро закружила голову эта новая, долгожданная свобода.

Начиная с того дня все, что происходило между нами, иначе как головоломкой назвать было сложно. Он нарочно ставил меня в явно неловкие ситуации, изучал меня.

Дима знакомил меня с Нью-Йорком. Иногда брал меня погулять вдвоем, иногда – вместе со своими друзьями. Иногда он вообще не приходил ночевать домой после работы, а иногда был очень внимательным. И все это вроде было интересным, необычным, новым, манящим, но мне тогда было не до этих игр. Я уже слишком устала от Америки со всеми ее испытаниями, устала настолько, что снова стала себя терять. Да, принимала его необычное поведение и никогда не пререкалась, потому что знала: я ему никто и он мне ничего не обещал. А у меня, кроме него, никого не было в этой чужой стране, мне нужно было держаться за него хотя бы какое-то время.

Как-то я сказала ему:

– Так странно, вот сейчас мы живем вместе, готовим, прибираемся. А совсем скоро разъедемся по разным городам России и больше никогда не увидимся.

И это не имело никакого подтекста или намека. Конечно, так оно и будет, сомнений нет – «курортные» отношения практически никогда не выходят за рамки того места, где они случились, а у нас к тому же и желания развивать их особого не было.

– А почему ты решаешь за двоих? Привет, вообще-то, тут еще есть я. А представь, если как-то вдруг я найду тебя, где бы ты ни была.

Так мы и провели оставшиеся дни. Первая волна окрыляющей романтики постепенно сменилась усталостью от постоянного напряжения и недопонимания. Я просто растягивала это время своим смирением, ничего не просила и не ждала. Такие отношения перестали приносить мне радость. Тратила слишком много энергии на осмысление его поступков и попытки понять их мотивы. Их неоднозначность с трудом укладывалась в моем сознании. Со временем это просто наскучило, и я уже считала дни до возвращения домой. Мне хотелось быстрее проститься с Димой, чтобы сохранить все приятные воспоминания о нашей связи, пока они не рассеялись в новом опустошающем одиночестве вдвоем.

Первое время после возвращения из Америки мы общались почти каждый день, но по делу – я высылала ему его фотографии, а он мне – мои вещи, которые я забыла в нью-йоркском доме.

Когда все было сделано, я предложила ему приехать к нам на концерт одной из его любимых групп. Дима, к моему удивлению, выразил оживленный интерес и сказал, что постарается… Но не приехал, и наше общение постепенно сошло на нет.

Но почему-то с течением времени он стал мне часто сниться. Сны эти были настолько яркими и запоминающимися, что я стала ему про них рассказывать. Он всегда с благодарностью принимал эти рассказы о моих сновидениях, которые, как ни странно, весьма подробно, хоть и метафорично, описывали его текущие дела и давали ему подсказки.