Евгений Бажанов - Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 2. Часть 3. Переписка через океан. Часть 4. Снова на Родине

Вот и все наши новости.

Пишите мне, мои хорошие.

Села бы в самолет и полетела бы прямо сейчас же поцеловать вас, поглядеть на ваши лица. Как я хочу, чтобы они улыбались, никакие тени беспокойства не омрачали их.

Целую вас, опять мысленно, дорогие мои, любимые.

В эту почту отправляю письма вам до того, как получу ваши. Сегодня 8 мая, с прошлой почты прошло полторы недели. За это время особых событий у меня не было. Разве только то, что Женя летал в Сиэтл (штат Вашингтон) на 3 дня на конференцию, как раз пришлось на майские дни, так что я была одна. Вообще сейчас у нас в консульстве какая-то пора разъездов, все беспрерывно в командировках, поэтому никуда я не ездила за это время. И, признаться, не жалею, так как эти 2 месяца так перегружены впечатлениями, информацией, что порой мне кажется, что я совсем отупела для своей работы.

Так, если подумать (я раньше не задумывалась), ведь за этот очень короткий срок – 2 месяца (короткий вообще, но безумно длинный – в разлуке с вами) – у меня была титаническая языковая нагрузка и перестройка. Язык иностранный – это значит сначала умышленное, а потом автоматическое постоянное напряжение мозга. Тем более, если учесть, что перед приездом сюда я помнила всего лишь несколько слов активно, а все остальные знания были в пассиве. Есть еще одна опасность в языке, в его употреблении – это страх, такой психологический тормоз в языковом прогрессе, когда боишься не понять, и действительно наступает момент, когда от страха перестаешь понимать.

Ну, это я все мудрствую, копаюсь в процессах. Сегодня разговаривала на уроке со своей американкой-преподавательницей, так она уверенно мне заявляет, что я знаю английский очень хорошо (видимо, она находится в наивном заблуждении).

Библиотечные дела меня захватывают только 2 раза в неделю, по часу, так что жаловаться не приходится, хотя вначале я затратила на библиотеку массу времени и сил, сейчас еще осталось много работы, но я ее делаю постепенно.

По-прежнему преподаю 2 раза в неделю английский, что тоже не отнимает особо много времени, хотя и готовиться приходится, и пособия готовить и т. д. Единственное, что практически не успеваю сейчас делать, это ходить по магазинам, потому что на хороший shopping нужно ехать в Downtown – это время (минут 30) и каждый магазин, если по нему просто пробежаться, это тоже не меньше часа, так как где-нибудь да застрянешь основательно.

Жизнь и работа у нас здесь протекают напряженно и интересно, хотя бывают всякие смешные моменты – вчера я по телефону разговаривала с Анастасией Романовой (дочь царя Романова), она нам регулярно звонит в консульство и именует себя именно так.

Я все так же скучаю по вас и думаю часто: вот бы дипломатов и их жен посылали бы на работу с родителями. С детьми можно ехать, а с родителями нельзя. Все эти детские мысли приходят в голову только оттого, что страшно грустно мне без вас, мамик и папик.

Очень вас прошу не перенапрягаться на участке в Троицкой. Бог с ней, с этой картошкой. Берегите себя, ездите в Троицкую, дышите, чуточку физической работы, но не так, как вы с утра до вечера. Поняли, мои милые?!

Мамуль! Папочка! Целую вас крепко. Пускай вся моя тоска по вас выльется вам в хорошее настроение и самочувствие. И вы будете опять как солнышко, а тогда и мне не нужно будет беспокоиться. Целую.

Здравствуйте, мои хорошие!

Сегодня 21 мая, а у меня ваши письма от конца апреля, т. е. информация месячной давности. Завтра отправка нашей почты, поэтому раньше я не писала. Произошло изменение расписания почты, так что вы получите мое письмо с большим, видимо, перерывом. Думали с Женей дать вам телеграмму, но я побоялась, что телеграмма вас встревожит больше, чем отсутствие письма. Решили поступить по принципу: лучшие вести, когда нет вестей.

Получила ваши письма в ту почту и обнаружила, что вы меня оба ругаете. Папочка, ты пишешь, что я голову себе забиваю дурными мыслями, это не совсем так. Я, действительно, волнуюсь, но это вовсе не оттого, что я обязательно жду плохого, просто я вас не вижу, не могу снять трубку и услышать ваши голоса и скучаю. И характер у меня еще, видимо, в этом отношении в маму. Но все твои замечания и пожелания я учитываю и учту. И по поводу игры на пианино тоже. Самое интересное, что этот твой совет полностью совпал с пожеланием Ирины Петровны и Александра Ивановича Зинчуков. Папуль, я, конечно, постараюсь последовать твоему совету, но, хотя это и удивительно, я очень занята, время для рояля остается только ночное. К 12 часам так устаю, что даже телевизор не оказывает на меня рабского воздействия. Хотя помимо простого интереса, он полезен очень в отношении языка.

Работой своей занимаюсь, планирую отправить главу на ваш адрес где-нибудь в июле. Дальше будет видно точнее. Что касается твоего предположения в отношении английского преподавания, что я зазнаюсь, то ты, конечно, пошутил. Во-первых, мне так кажется, возможно, за собой незаметно, я это не умею делать. Во-вторых, что абсолютно точно, у меня на данные эмоции (зазнайство) нет совершенно времени.

Георгию Федоровичу написала только сейчас. И на это есть достаточно веская причина: мне не хотелось ему писать “ни о чем” в деловом смысле, а написать, как я купалась в океане или как у нас были гости, т. е. свои личные, жизненные дела описывать ему, мне кажется, неудобно. Тем более что у нас с Женей было приглашение на lunch от Скалапино в Беркли. Поэтому после того, как эта встреча состоялась, я Георгию Ф. все подробно написала. Это письмо, возможно, будет хоть в маленькой степени, но интересно для него.

Встреча со Скалапино оказалась для меня очень интересной и, может быть, полезной. Она состоялась ровно неделю назад, 15 мая, во вторник. Приехали мы с Женей в Беркли в 9 ч утра и сразу же пошли на семинар Скалапино с американскими студентами. После семинара посмотрели территорию Калифорнийского университета, и затем Скалапино пригласил нас на lunch (завтрак по-американски в 12 ч дня). За завтраком и состоялась беседа, главным образом по китайским проблемам, но дело не обошлось без Кореи.

У Скалапино недавно вышла огромная монография “Корейский коммунизм”. По поводу цены Скалапино пошутил: “Если бы у меня не было авторских экземпляров, то мне было бы трудновато купить даже одну книгу собственную”. И, правда, стоит она около 40 долларов. Эта книга – результат его 20-летней исследовательской работы по Корее. Я пока эту книжку не читала.

За завтраком было удобно отдать и письмо Георгия Федоровича. Когда речь зашла о Георгии, Скалапино дал ему очень приятную для нас характеристику, которую можно коротко выразить одной фразой: “He is a very able man” (“Он очень способный человек”). Летом Скалапино будет в Москве (примерно 1–6 июля, в том числе в моем институте).