Lena Giseke - Андрей Панов. Творческая биография

Андрей и в других ситуациях показывал себя мужчиной даже в таком юном возрасте. Как-то раз в очереди за продуктами пьяный оттолкнул Лию Петровну – водку без очереди взять. Женщина вежливо сделала замечание: «Встаньте, пожалуйста, в очередь». Тот грубо ответил. А Андрей – восьмилетний – вступился: «Не смейте грубить моей маме!». «Соловей» опешил: «Ой, парень, извини!» – и перед Лией Петровной тоже извинился.

Наконец Валерию и Галине Пановым разрешили уехать в Израиль 36 36 From Political Ordeal To Dance Debut, NYT, 8.12.1974 .

Расстались мирно и даже без алиментов. Но затем Лию Петровну вызвали в органы защиты детей и сказали: «Мы никак не можем оставить ребёнка без отца! Вы должны написать заявление, чтобы получать алименты здесь, пока Андрею не исполнится 18 лет». Но Лия всё понимала. Так как Валерия уже уволили из театра, денег у него не было. Лия просто не хотела загубить человека. И сказала: «Отец сам покидает сына. Я унижаться не хочу, сама воспитаю». Её было, что называется, не подцепить.

Спустя два года Валерий Панов уже уехал на Запад, стал довольно успешен там, а алиментов всё не высылал. Тогда знакомые Лии Петровны посоветовали ей написать статью об этой ситуации, чтобы его осудила еврейская община в США. Но она поступила по-иному: сообщила самому Валерию, что её заставляют написать подобное заявление. «Лучше плати алименты», – предложила выход сама Лия, – «потому что на меня нажимают…» Импресарио Панова сказал: «Твоя жена права» – и сам стал следить за этим. С доходов Валерия отчислял алименты сыну. Лия Петровна говорит: «Он стал высылать, а так, может быть, и не высылал бы. И я получала, пока Андрей не закончил своё обучение.» 37 37 Рок-клуб, эпизод 499

Можно представить, как это сказалось на психике 12-летнего мальчика, домашнего, при этом склонного к искусству и очень чувствительного. Так в его жизни и начинают параллельно развиваться две темы: преданности и предательства.

Один раз учитель немецкого перед всем классом взял и сказал, что у Андрея отец – предатель. Когда Лия Петровна пошла к директору и спросила – как так можно делать?! – директор ей ответил:

– Я все понимаю, Лия Петровна, но не могу же я ее уволить, у нас и так учителей нет… Да и муж ваш, если откровенно говорить, не куда-нибудь, а в Израиль уехал… Сами понимаете… 38 38 Ау Свинья, СПб, 2003, с. 3

После таких высказываний притеснения усилились и со стороны одноклассников. Андрей умудрялся прогуливать уроки, даже когда Лия Петровна провожала его до самых дверей школы, и прятался в подвале. К атмосфере тех лет отсылает песня «Подвал», записанная для последнего альбома, но созданная гораздо раньше, с таким припевом:

И иронично, и задушевно – про «парня молодого», совсем как в советской песне «Парня молодого полюбила я».

Свое отношение к школе в интервью 1997 года Андрей выразил так: «Для меня школа – это насилие над личностью. Так что сейчас для меня 1 сентября – любимый праздник: я смотрю в окно на этих наряженных детишек, а про себя злорадствую: помучайтесь, помучайтесь, для меня-то это уже позади». 39 39 Газета «Стиль», весна 1997

Что касается школы вообще, у Андрея были сплошные тройки. Очень трудно ему давалась математика. Что примечательно, дед Андрея по материнской линии в свое время преподавал высшую математику в институте. А любимыми предметами мальчика были литература, история и география. 40 40 Рок-клуб, эпизод 493

В школе Андрей учил немецкий, и ему часто помогала бабушка, хорошо знавшая язык еще со времен учебы в Смольном институте. Там один день говорили только на французском, а второй только на немецком, так языки чередовались, поэтому уровень владения языками задавался высокий. В данном контексте интересно раскрывается следующее высказывание Андрея – на вопрос, патриот ли он русской речи, музыкант ответил: «Я просто терпеть не могу английский (в июне 1974 года отец уехал сначала в Израиль, потом в ноябре 1974 года перебрался в США) 41 41 From Political Ordeal To Dance Debut, NYT, 8.12.1974 . Очень нравится французский и немецкий.» 42 42 Rock-Fuzz #7—8, 1996

Иногда после отъезда отца в семье происходили такие диалоги:

– Мама, а папа точно у нас будет богатый?

– Будет.

– А если он будет бедный, мы его примем обратно?

– Примем, не переживай.

Отец вспоминает свой отъезд так: «Когда я уезжал, он маленький был, он прижимался ко мне, так подплакивал, что мама сказала, что папа уезжает. Это было очень трогательно, нежно, он был маленький». 43 43 Нате! Фильм о трех поколениях русских панков, 2018 Возможно, Валерий здесь фантазирует, потому что в июне 1974 года Андрей уже не ребенок, а подросток, хотя, скорее всего, имеется в виду уход из семьи, когда Андрею было 12 лет.

И как разительно отличается это «папа уезжает» от воспоминаний Лии Петровны. В 1992 году Любимов проводил Чеховский фестиваль в театре на Таганке. Он знал Валерия, дружил с ним и вызвал его из-за границы с балетом «Три сестры». Валерий позвонил бывшей жене и предложил: «Лия! Приезжайте с Андреем – и увидимся». Лия согласилась, а Андрей услышал, что она разговаривает с отцом и показал рукой: мол, нет меня дома! не поеду!

Лия Петровна поняла сына и ответила: «Андрей на гастролях, но я приеду». Итак, мать и отец увиделись, и Валерий передал сыну 10 долларов и банку черной икры. Мать выложила их перед сыном, а тот выбросил их в окно. Шестой этаж. «Икра, конечно, разбилась, а деньги я побежала подобрала. Я поняла тогда, что он [Андрей] был раним, переживал.»

– Я отца не бросал. Вот если он хочет меня видеть, пускай сам сюда приезжает. Я к нему не поеду, – резко сказал Андрей. 44 44 Нате! Фильм о трех поколениях русских панков, 2018

К сожалению, этой последней возможностью увидеть сына Валерий не воспользовался.

Поскольку у бабушки была астмой (последствия перенесённого в юности туберкулёза), Лия Петровна устраивала её на лечиться в диспансер. А Андрея на лето приходилось отправлять в летние детские лагеря (это было два раза), потому что мать, как она вспоминает, работала: «Андрей целыми днями ходил вдоль забора и смотрел – не иду ли я за ним. Не любил он ни детские сады, ни лагеря… Но все равно приходилось летом отправлять его». 45 45 Ау Свинья, СПб, 2003, с. 11 Воспоминания у Панова от суровой муштры в этих заведениях не самые радостные: «Насрал – убери, меня этому учили ещё с детства, во всех лагерях – естественно, не конц-, во всех школах: за собой надо убирать. С тех пор, даже когда выпью в ресторанах, за собой уношу посуду. Все очень смеются, а мне совершенно не смешно. Начал убирать, говорят: „Ну вот! Ну что это за панк?!“ – какой панк, если человек насрал вообще». 46 46 ALL THAT FUFLO (Rock Fuzz, #24, август, 1995 г.)