Array Сборник - П. А. Столыпин

Печать более или менее лояльно описывала первое появление в Думе Столыпина.

«Г. Столыпин слушал речь Урусова с глубоким смущением, – отмечал репортер „Биржевых ведомостей“. – Его последняя реплика, которую он произнес с дрожащим от волнения голосом, свидетельствовала, что он сознал всю неотразимость поставленного Урусовым вопроса. Нужно отдать ему справедливость. Он произвел на собравшихся впечатление честного и корректного человека. Вместо ссылок на свое бессилие, он гордо взял ответственность на себя:

– Если бы призраки существовали, я бы или уничтожил их, или ушел в отставку.

И тон его речи, и искренность последних заявлений не оставляли сомнений, что этот человек, безусловно способный во имя порядка „закономерно“ двинуть пулеметы, органически чужд этой трусливой и в то же время зверской политике варфоломеевых дней и ночей…. Чувствуется, что министр внутренне проникнут сознанием правоты народного представительства и не относится к нему с обычным для наших сановников легкомысленным презрением… Из всеми сегодня признанной порядочности г. Столыпина необходимо сделать вывод: министерство должно будет уйти или… разогнать Думу» 32.

Но общественное мнение все равно было на стороне Урусова, выступление которого сразу окрестили «исторической речью»: «Нет, не речь, а отходная бюрократии, окончательно дискредитированной в глазах цивилизованного мира… картина, переносящая нас в мрачные Cредние века, когда в Италии или Испании людей, почему-то неугодных правительству, убивали среди белого дня. <���…> Погромная организация должна быть уничтожена во имя достоинства России, которой чуждо всякое человеконенавистничество. Это позорное пятно должно быть смыто. И, слава богу, у нас есть Государственная дума, благодаря которой получилась возможность безбоязненно открыть гнойник государственного организма», – с пафосом возвещал журналист 33.

«Столыпин первой формации, не тот, каким его впоследствии сделали», как отмечал В. А. Маклаков уже в эмиграции, мужественно обличал в Думе прошлые порядки и пытался добиться примирения власти и либеральной общественности, необходимого обеим сторонам для дальнейшего проведения разноплановых реформ. Но Дума и партия кадетов, задававшая стиль поведения народного представительства, не осознали, что Столыпин фактически обращался за поддержкой своей политики – в том числе чтобы увереннее противостоять давлению со стороны реакционного «правого Ахеронта» и «темных сил». Либеральная общественность упустила (в 1906–1907 годах) шанс на соглашение с властью – в лице лучших представителей либеральной бюрократии, ответом Столыпину было бескомпромиссное «В отставку!». «„Темные силы“ не только убили Столыпина, они погубили Россию, – резюмировал Маклаков. – Урусов был прав: с ними не справились» 34.

Столыпин, получая донесения и телеграммы губернаторов с информацией о том, что выступления в Думе оказывают революционизирующее влияние на настроения в провинции, понимал, что правительство должно действовать и нельзя далее чего-то выжидать. В частности, нужно попытаться добиться соглашения с либеральной оппозицией, сформировав ради этого «коалиционное» правительство с участием ее представителей. «Он видел неудачный состав министерства, к которому сам принадлежал, – свидетельствовал В. Н. Коковцов. – Он разделял мнение многих о том, что привлечение людей иного состава в аппарат центрального правительства может отчасти удовлетворить общественное мнение и примирить его с правительством. Он считал, что среди выдающихся представителей нашей «общественной интеллигенции» нет недостатка в людях, готовых пойти на страдный путь служения родине в рядах правительства и способных отрешиться от своей партийной политической окраски и кружковской организации, и он честно и охотно готов был протянуть руку и звал их на путь совместной работы. Но передать всю власть в руки одних оппозиционных элементов, в особенности в пору ясно выраженного стремления их захватить власть, а затем идти к несомненному государственному перевороту и коренной ломке только что изданных основных законов – не могло никогда входить в его голову, и не с такой целью вел он переговоры с общественными деятелями» 35.

Под знаком переговоров прошла вторая половина июня 1906 года. Инициатором переговоров в лагере либеральной бюрократии был министр иностранных дел А. П. Извольский. Во время аудиенции у Николая II он передал докладную записку, составленную по инициативе «кружка» единомышленников депутатом Думы Н. Н. Львовым (саратовским земским деятелем, хорошо знакомым со Столыпиным).

Львов обосновывал – как альтернативу роспуску Думы – создание «коалиционного министерства». Именно такое правительство, включающее сторонников реформ из среды правящей элиты и умеренных либеральных деятелей (причем не только депутатов), должно стать инициатором реформ. В качестве возможного премьера виделся председатель Думы кадет С. А. Муромцев, а руководителем Министерства внутренних дел (наряду с тем же Муромцевым) мог быть и Столыпин. Считалось необходимым включение в правительство известного и авторитетного либерала-земца Д. Н. Шипова. Целесообразно и участие П. Н. Милюкова, лидера и идеолога партии кадетов, знаковой популярной фигуры, влиятельной в либеральных кругах, особенно на левом фланге («несмотря на все недостатки – громадное честолюбие и склонность к интригам, – это человек ясного ума и политического понимания»). Николай II, благожелательно выслушав Извольского и ознакомившись с запиской, спустя несколько дней уполномочил его на переговоры с упомянутыми деятелями. При этом царь, выступив, по сути, гарантом серьезности переговоров, в отдельной записке предписал и Столыпину включиться в эту работу 36.

Столыпин встречался, в числе прочих, и с Милюковым: тайное свидание, устроенное при содействии Извольского, состоялось поздним вечером 26 июня на даче премьера на Аптекарском острове. Выяснилось, что Столыпин готов искать компромисса с либеральной оппозицией лишь в рамках создания «коалиционного» кабинета. Милюков же заявлял о готовности сформировать «кадетское министерство», участие в котором самого Петра Аркадьевича «безусловно, исключено» (хотя Извольский и может быть включен). Курьезность ситуации состояла в том, что Милюков был уверен на тот момент, что в действительности государь уже принял решение о создании «кадетского министерства», и с этих позиций весьма категорически и высокомерно вел разговор со Столыпиным. Между тем неудачный результат встречи (хоть позиция Столыпина открывала реальную возможность достичь компромисса на платформе «коалиционного» правительства) оказался предрешен, по большому счету, недоразумением. И виной тому стала неопределенность и противоречивость стратегии верховной власти, в том числе из-за различных влияний на Николая II со стороны придворного окружения.