Нина Привалова - Грёзам судьбы вопреки

И всё, казалось бы, замечательно. За несколько месяцев совместного проживания в большом красивом доме «гостеприимных мамки и сыночка» Алеся просто расцвела. Помогала по дому, готовила, стирала, искренне полюбила этот дом и ту хозяйку, которая так любезно пригласила её к ним жить. Между тем мама Саши всё больше и больше удивлялась тому, что Алеся ничего не рассказывает о своих близких родственниках: родители, сёстры, братья, дедуш- ки, бабушки? А на вопросы о них старается уйти от разговора. Только тётя Нина, у которой жила Алеся до поступления в училище. А кто она, эта тётя Нина? Вопрос без ответа. И мама Саши начала своё собственное расследование. Выяснив информацию о близких родственниках Алеси, пришла в ужас. В ужас от того, с кем связался её послушный сынок. Отец Алеси неизвестен, мать лишена родительских прав, отказалась от Алеси ещё в роддоме, бабушка алкоголичка, сёстры – кто где… В общем, катастрофа! И только тётя Нина, которая уже и не опекун. Притом тётя Нина не является кровной родственницей Алеси. Саша, выслушивая результат мамочкиного расследования, как всегда, кивал своей буйной головой и жалел маму, что она так расстроилась… Между тем Алеся стала заметно поправляться. Джинсы не застёгивались, футболки малы… Алеся отправилась в поликлинику. «Какое счастье», – думала Алеся, возвращаясь домой с радостной вестью. Дом большой, есть свободные комнаты, будет место и для малыша. Вечером Алеся на ужин приготовила Сашины любимые котлеты и мамин любимый мясной салатик, накрыла стол.

– У меня для вас хорошая новость, у нас в доме скоро появится малыш!

Наступила пауза… Побледневшая Сашина мама сложила свои тоненькие губочки в трубочку и смотрела на Сашу с таким сожалением, как будто похоронили кого-то. Алеся продолжала наивно полагать, что сейчас они уже начнут радоваться предстоящему событию, но радоваться никто и не собирался. Алеся начинала понимать, что происходит. Появилась тревога чисто интуитивно. Не поужинав, ушла в свою комнату. Мама с сыном остались ужинать и обсуждать, что со всем этим делать. Вернее, обсуждала ситуацию, как всегда, мама. А сын, как всегда, послушно кивал своей буйной головой. Алеся ждала Сашу. Дождалась. Зайдя в комнату, жирный кабанчик Саша плюхнулся на кровать и резко отвернулся спиной к Алесе. Такое было впервые. Алеся не спала всю ночь, наступившее состояние тревоги не покидало её. Утром мама постучала в комнату.

– Выходите, есть разговор. Алеся, собирай свои вещи и уходи. У тебя гнилая наследственность, я всё выяснила. Такая жена моему сыну не нужна. И ещё неизвестно, кого ты там выродишь со своей порочной генетикой.

Алеся с ужасом посмотрела на Сашу. Послушный ослик, как всегда, кивнул своей головой и спокойно отвёл взгляд в сторону… Алесе казалось, что это какой-то дурной сон, который вот-вот закончится. И всё образуется, ну не может такого быть, ведь они знают, что ей идти некуда… К общежитию училища она уже никакого отношения не имела, училище закончено. Тётя Нина уже давно не опекун, да и временно находится очень далеко, до неё даже не дозвониться. Сёстры сами кто где. Старая, из ума выжившая бабка-алкоголичка, проживающая в вымирающей деревне в хижине в содружестве с полчищем крыс, куда Алесю прописали органы опеки – ехать туда было просто опасно. Вечно пьяная и вечно вся в синяках бабка жила своей весёлой жизнью… В доме пустота, спала на развалившейся печке, грязь и огромные дыры в стенах, куда легко запрыгивали крысы. Своё, положенное по закону, жильё, Алеся не получила и по очереди была 457-я.

Алеся стала собирать вещи, её душили слёзы. «Почему так всё получилось? Я ведь не просилась к ним, меня сами пригласили, и что теперь?..» Самокритичная Алеся пыталась искать причину произошедшего в себе. Не получалось. «Куда мне, беременной, идти? Господи, помоги…» Маленькое чудо, которое жило у Алеси под сердцем, напомнило о себе первым толчком. Алеся присела на стул, погладила свой животик, взяла сумку в руки и… вышла из дома. Господи, в какую сторону пойти и, главное, куда? Идти было некуда, посоветоваться не с кем, попросить помощи не у кого. Старшая сестра, напуганная известием по телефону, перестала отвечать на звонки. Прийти на работу, написать заявление на увольнение. Нет, заставят отрабатывать две недели, так было принято у них в коллективе. А жить где эти две недели? Будут спрашивать, придётся объяснять ситуацию. «Что я скажу, когда сама ничего не понимаю? Трудовая? Зачем она мне сейчас? На работу всё равно никто сейчас не примет, слишком видна беременность…» Алеся тихонько плакала, плакала по дороге. Ноги привели на вокзал. Час, два, три на вокзале… Уже хотелось есть, денег ни копейки, в сумке только вещи. И никого из знакомых. Путались мысли в голове, от безысходности хотелось не просто плакать, а рыдать, рыдать так, как даже в интернате не рыдала, когда её сильно обижали. Торопливые пассажиры проходили мимо, никто на неё не обращал внимания. Сидит себе девочка и сидит, чего-то тихонько плачет. Мало ли чего? У каждого своих проблем хватает, как всегда. И вдруг Алеся в толпе пассажиров заметила знакомую по училищу девочку, она училась курсом ниже. Выслушав историю, в которой оказалась Алеся, сердобольная Оксана расплакалась, обняла Алесю, купила ей билет, и они вместе поехали к родителям Оксаны. Мама Оксаны ничего не спрашивала, всё поняла сама.

– Можешь пожить у нас недельку, за неделю постарайся найти себе жильё. Тебе нужно встать на учёт в поликлинику, иначе денег не получишь по родам на ребёнка. У себя оставить тебя надолго не могу. Ты сирота, тебе должны предоставить жильё.

Алеся поблагодарила и пообещала за неделю всё решить. На следующий день позвонила в органы опеки своего района. Выслушав сбивчивый рассказ Алеси, сотрудники ей напомнили номер очереди на получение социального жилья. Это всё. А дальше помогала сердобольная Оксана.

– У нас в деревне есть пьющая семья, но они такие добрые, они тебе не откажут пожить у них. Ты не пьёшь, тебе не страшно, пусть себе пьют, а ты живи себе да и живи.

Алеся была совершенно равнодушна к алкоголю, и её это и правда не пугало. Был бы угол доходить беременность, а там будет видно. «Может мне всё-таки дадут положенное мне по закону жильё», – наивно полагала Алеся. Две подружки вечерком с Алесиными вещами отправились к односельчанам Оксаны. В доме топилась печка, за столом сидела выпившая женщина, на столе стояла недопитая бутылка водки, на тарелке солёные огурцы. Всё, как должно быть.

– Понятно, – сказала тётя Рая, выслушав Оксану. – Пусть твоя подружка поживёт до родов. Но! Когда родит, получит деньги, половину отдаст мне. Ясно?

Алеся и Оксана согласились. Глядя на неряшливый и неухоженный дом, Алеся вспомнила хижину, где она прописана. Вспомнила случай из детства. Жила в детдоме, органы опеки выловили маму Алеси, закодировали и забрали из детдома на лето к маме и бабке Алесю в надежде, что закодированная мама начнёт заботиться о дочери. Но не тут-то было. Кодировка не сработала. Мама и бабка пили, пили, закусить было нечем. В доме совсем не было еды, только самогонка. Напуганная увиденным, Алеся сбежала за деревню, в заросли. Домой идти отказывалась. На следующий день органы опеки вернули Алесю в детдом.

Читать дальше