Валерий Железнов - Не хочу и не буду молчать! Публицистика

Обратный наш путь лежал через те же вокзалы. Прибыли мы так же поутру. Наш поезд на Питер отправлялся в третьем часу ночи, а потому впереди уйма времени для прогулок по Москве-матушке. Но это тема для другого повествования, а я про вокзалы.

Ночью, на последнем трамвае, вернулись на площадь трёх вокзалов. И тогда-то создалось впечатление, что это был не простой городской трамвай, а некая машина для перемещения в другой, параллельный мир.

Всё вроде бы на месте, но несколько иначе. Ночная жизнь площади разительно отличалась от дневной. Теперь на свет фонарей выползли существа, прятавшиеся днём в городских дебрях. Несуразные гоблины ковыляли по тротуарам, свирепого вида орки расположились на ступенях подземного перехода, суровые гномы добывали что-то в мусорных корзинах, безмозглые отарки и разнообразные мутанты с калеками всех мастей расположились тут и там. Просто мистификация какая-то! Будто попали мы в какой-то мрачный фэнтезийный мир.

Все они жили сейчас своей, непонятной для простых граждан, жизнью. Бродили по подземным переходам в поисках поживы, клянчили подаяние, рассевшись по купленным местам. Вели какие-то свои толковища, разместившись на привокзальном парапете. Пили, ели, и даже, как мне показалось, любили.

Мерзкое создание, которое когда-то родилось девочкой, восседало на ступенях, и противно хохотало ярко красным ртом, в котором виднелось несколько коричневатых кривых пеньков, когда-то давно называвшихся зубами. Синюшные, цыплячьи ноги её торчали из широких голенищ старых женских сапог. В уголке рта приклеилась недокуренная беломорина. Кривенькими рябыми ручонками она вешалась на шею здоровенному осоловелому мужику со свалявшейся бородой и свисающими на глаза бровями. Тот вяло матерился и отмахивался от любовницы как от назойливой мухи.

А недалеко от этой яркой парочки притулился безногий калека. Он сидел на тележке с подшипниками вместо колёс и гнусавым голосом выпрашивал у прохожих на пропитание. Приглядевшись, я почему-то не поверил ему. Голодающим он не выглядел, да и ноги его, похоже, были спрятаны в толстой подушке его тележки. Прохожие, в основном такие же транзитные пассажиры как и мы, боязливо проскакивали мимо него, лишь изредко бросая ему в картонную коробку несколько монет. Зато с каким презрением провожал мнимый калека тех, кто этих монет не бросил. Да и тех, кто подавал, он провожал с нескрываемым презрением.

Первое впечатление: «Боже, куда мы попали!?», сменилось: «Ух, ты! И такое тоже есть!». И больше всего поразил не сам факт существования всех этих существ, а их высокая концентрация на сравнительно небольшом участке. Такое впечатление, что на ночь они сползались сюда со всей столицы. Просто «шабаш» какой-то. Кошмар. А ведь всё это происходило в реальности, на площади трёх вокзалов, в столице огромного государства, стоящего отнюдь не на последних местах мировой сообщества.

Я реалист, и многое повидал в этой жизни, многому перестал удивляться, но эта ночная площадь меж трёх вокзалов врезалась в мою память. Я много путешествовал по миру, видел и картины пострашнее, но смотреть на этот карнавал монстров в родной стране было противно. За державу обидно!

Долго задерживаться в ночной реальности странной площади не хотелось, и мы прорвались в зал ожидания Ленинградского вокзала. А вот здесь нас ожидал свой, привычный мир. Опять спокойно ожидающие своего поезда пассажиры, относительная чистота и покой. И публика почему-то выглядела намного приличнее, чем на Казанском, и воздух другой, и страж куда-то подевался. Я не хочу сказать, что в Питер ездят только приличные люди, и там хватает всякого дерьма, но я описываю то, что видел.

Мы без труда разместились в зале ожидания. До отправления поезда оставалось ещё минут сорок. Вытянув, гудящие после дневной прогулке по Москве, ноги, я невольно обратил внимание на голос из репродуктора, объявлявший о прибытии и отправлении поездов. Странно, но даже объявления здесь делались членораздельным русским языком, а не гундящим набором звуков, разобрать которые было почти невозможно.

Я сидел и удивлялся: «Два вокзала на одной площади одного великого города, а какая разница?!»

Широка страна моя родная, много в ней… Чего в ней только нет?

Трудно сейчас собрать мысли в кучку, и трезво оценить всё произошедшее. Но я, таки, попробую по горячим следам восстановить картину событий с точки зрения человека, впервые попавшего в реальный мир писателей.

Итак, в Переделкино я заявился, можно сказать: «С корабля на бал», ибо с огромным трудом выпросил у своего капитана отгулы, и сразу после работы умчался на вокзал. Писательская Мекка встретила меня мелким противным дождичком с хмурого утреннего неба и «жидким» асфальтом местных тропинок. Но это ли преграда для российского человека? Наивно полагаясь на схему, взятую со страницы сайта, я смело отправился разыскивать писательскую «общагу». Да не тут-то было. По схеме никак не получалось. Ладно! Начал я опрос местного населения, и только с пятой попытки мне сумели объяснить, куда направить стопы своя. Всего-то и часа не прошло, как я оказался перед воротами. Сторожевой пёс даже и не подумал высунуть нос из конуры, а сонный охранник с сильным южным акцентом спросил: «Пысатл?», и ткнул пальцем в сторону аллеи, выведшей меня к белому зданию с колоннами, эпохи советской империи.

Отрытые настежь двери впустили меня во мрак холла, ковровые дорожки заглушали мои шаги, а робкое моё блеяние: «Алё, есть тут кто-нибудь?» – действия не возымело. Несколько обескуражило отсутствие оркестра и каравая с солонкой, но совсем не охладило пыл. Какое-то время я мыслил, стоя посреди холла, но набравшись смелости, нагло и совершенно беззастенчиво поскрёбся в комнату администратора, смиренным шёпотом извинился, и безапелляционно заявил о своём прибытии. Через несколько минут добрая тётенька записала мои данные в тетрадку, и выдала ключ от одноместного номера. Так я впервые был допущен в этот загадочный мир.

Старое здание, сохранившее неизгладимые следы былого величия советского писательского союза, теперь же откровенно обветшало. Пошарпаные ковровые дорожки, старый мрамор парадной лестницы, потемневшая псевдопозолота люстр, потёртые портреты знаменитых творцов на стенах коридоров – всё же вызвало в душе неокрепшего литератора некий трепет благоговения. Ещё бы, я ступал по тем же ступеням, я жил в номере, где, может быть, жили Кассиль, Быков, Долматовский и Кармен, я бродил по тем же аллеям.

А потом приехал автобус, и мы, кое-как организовавшись, отправились на торжество в ЦДЛ. Кстати сказать, об организации, она так и продолжала «хромать» на протяжении всей официальной части. Упоминаю об этом, отнюдь, не в укор организаторам съезда. Они-то как раз сделали всё, что могли, и даже более того. Просто в таком деле нужен профессионал. А я, лично, бесконечно благодарен им за проделанную работу, за теплоту души, вложенную в эту встречу. Вот с такими людьми надо было строить коммунизм!!!