Array Сборник - «Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах

Составлено по: Русско-японская война 1904–1905 гг. Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Кн. 3. Бой 14–15 мая 1905 года. Вып. 5. Показания в Следственной комиссии. – Пт., 1914. – С. 69. Запасы «Князя Суворова» неизвестны, так как он, будучи флагманским кораблем, сигналов не поднимал.

Старший механик «Орла», полковник И.И. Парфенов, по какой-то причине воздержался от оценки запасов топлива по состоянию на утро 14 мая и указал только приблизительную емкость угольных ям (в нижних и верхних ямах примерно по 600 т) [6] Заметим, что согласно данным С.Е. Виноградова в 12 угольных ямах броненосцев типа «Бородино» помещалось до 1158 т кардифского угля. См.: Виноградов С.Е. Броненосец «Слава». Непобежденный герой Моонзунда. – М., 2011. – С. 54. . Однако сохранились его показания в Следственной комиссии по делу о сдаче 15 мая 1905 года эскадренных броненосцев «Орел» и «Император Николай I», броненосцев береговой обороны «Генерал-Адмирал Апраксин» и «Адмирал Сенявин», от 8 февраля 1906 года. Тогда И.И. Парфенов заявил: «В момент сдачи оставалось около 600 тонн угля. До Владивостока дойти хватило бы. Суточный расход в день сдачи для 14-узлового хода был бы в пределах от 200 до 300 тонн» [7] РГАВМФ Ф. 417. Он. 1.3411. Л. 162–162 об. .

Если учесть, что в бою «Орел» двигался со скоростями, не превышавшими 11 уз, а ночью после боя и утром 15 мая – едва ли быстрее 11,5–12 уз, то за прошедшие с начала боя (13 ч 49 мин 14 мая) часы он едва ли сжег указанные И. И. Парфеновым 200–300 т. Отсюда легко заключить, что утром 14 мая в ямах броненосца могло оставаться менее 900 т, спустя же несколько часов запас еще сократился. Примечательно, что в воспоминаниях В.П. Костенко указывается, что утром 15 мая «Орел» сохранял еще 750 т угля, то есть, исходя из приводимых старшим механиком цифр расхода, за сутки до этого мог иметь его в пределах 950–1050 т [8] Костенко В.П. Указ. соч. – С. 563. .

Примечательно, что в расчетах В.П. Костенко фигурирует запас в 2000 т угля при выходе из бухты Ван Фонг, расход к «12 часам дня 14-го» в 1400 т и 520 т, принятые во время погрузок в море 5 и 10 мая. Между тем, согласно публикуемому дневнику машинного квартирмейстера И.А. Тарутина, когда «Орел» покидал берега Аннама, на нем было 1926 т топлива, 5 мая погрузили 175 т, 10 мая еще 235 т, после чего, с учетом расхода, запас составил 1265 т. Эти цифры уступают данным «тетради сигнальщиков “Алмаза”». К слову, фигурирующие там 1288 т на 11 мая вполне могут оказаться результатом неверного прочтения записи из-за плохого почерка вахтенного сигнальщика или ошибкой последнего в разборе сигнала. Если это предположение имеет основания, то при суточном расходе около 113 т к утру 14 мая на «Орле» вполне могло оставаться приблизительно 926 т. Но как бы ни было, данные И.И. Парфенова и И.А. Тарутина заставляют относиться к цифрам не только В.П. Костенко или К.Л. Шведе, но и остальных, как к оценкам, причем по большей части завышенным.

Заметим, что такое завышение наблюдается и в показаниях Следственной комиссии офицеров других кораблей. В частности, согласно утверждениям старшего механика броненосца «Сисой Великий», полковника С.Э. Боровского: « Угля в начале боя было около 900 тонн… ». Между тем, сохранившийся «утренний рапорт» того же механика от 14 мая 1905 года свидетельствует, что угля имелось 600 т, а расход за предыдущие сутки составлял 78 т. Добавим, что журнал сигнальщиков «Алмаза» показывает на утро 13 мая запас «Сисоя Великого» в 673 т угля [9] Русско-японская война 1904–1905 гг. Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Кн. 3. Бой 14–15 мая 1905 года. Вып. 4. Показания в Следственной Комиссии. – СПб., 1914. – С. 321, 323; Вып. 5. Показания в Следственной Комиссии. – Пг., 1914. – С. 69. . Другими словами, чудом уцелевший аутентичный документ дает значение, на треть меньшее, нежели позднейшие показания лица, этот документ составившего.

Столь же осторожно следует подходить и к оценке офицерами и нижними чинами «Орла» скорости корабля, особенно после боя, в ночь с 14 на 15 мая и следующим утром. Прежде всего, их мнения по этому вопросу заметно расходятся. Так, С.Я. Павлинов утверждает, что броненосец в это время шел «от 13 до 13 1/ 2узлов» при 90–95 оборотах гребного вала. К.Л. Шведе писал о 12–13 узлах. И.А. Тарутин же и вовсе полагал, что «Орел» имел 14-узловой ход. Помощник старшего судового механика, штабс-капитан К.А. Скляревский показывал: «Шли всю ночь и на другой день оборотов 85–90, узлов 13 1/ 2(на пробе при меньшем углублении и 107 оборотах, чистой подводной части, отборном угле, свежих кочегарах – дали 17,5 узлов)» [10] РГАВМФ Ф. 417. On. 1. 3411. Л. 84. .

Однако ночью и утром «Орел» шел в кильватер броненосцу «Император Николай I», а за ним, в свою очередь, двигались броненосцы береговой обороны «Генерал-Адмирал Апраксин» и «Адмирал Сенявин», офицеры которых дружно указывают заметно меньшие скорости. Так, контр-адмирал Н.И. Небогатов показывал: «Наконец, в 1-м часу ночи позатихло, атаки миноносцев прекратились. В это время старший штурман сделал наблюдение (у нас ничего не было: компасы и все остальные приборы были сняты и спрятаны, потому что иначе мы остались бы без всяких инструментов). Штурмана определили место, и оказалось, что мы идем со скоростью 11,2 узл.» [11] Отчет о сдаче 15 мая 1905 г. неприятелю судов отряда бывшего адмирала Небогатова. – СПб., 1907. – С. 57. .

О том, что и после указанного расчета скорость «Императора Николая I» не увеличилась, говорят показания как Н.И. Небогатова, старшего механика броненосца, капитана М.И. Хватова, а главное – старшего штурмана, лейтенанта Н.Н. Макарова. В частности, во время суда адмирал рассказывал, что вызвал к себе старшего механика и приказал идти как можно быстрее: «Он говорит: “Я теперь имею 94–93 оборота, но я не надеюсь идти так все время. Позвольте сбавить мне обороты до 85–86”. Я говорю: “Я вам не указываю числа оборотов, а приказываю идти возможно скорее, но так, чтобы машина выдержала”. Кап. Хватов исполнил мое приказание, и в результате получился ход только в 11,2». Сам же М.И. Хватов пояснял: «Дело в том, что в справочной книге скорость хода “Николая I” 14 узл., а на суде все показывают скорость хода 11 узл. Это противоречие объясняется тем, что 14 узл. – скорость предельная, даваемая на испытании, когда все в отменном порядке, котлы чистятся, употребляют отборный уголь. После долгого перехода в 15 000 миль этих условий не могло быть. Кроме того, во время боя была разбита дымовая труба, что вовсе лишило котлы тяги, а к довершению всего носовое отделение было залито водой и давало крен на нос. Все это уменьшило ход броненосца до 11 узл.» [12] Отчет о сдаче… – С. 57, 173. .