Люся Аргутинская - Детские годы в Тифлисе

Бабо – мама отца. Тоненькая, ходила в грузинском костюме. Лицо поражало красотой. Говорила тихо, но все слушались её. Бабо командовала домом. Даже мама слушалась её.

Часто Бабо закрывалась в своей комнате на ключ. Тогда говорили шепотом: – Тише! Бабо работает. Не мешайте ей писать!

Она часто читала Соне сказки. Заставляла читать стихи вслух. За это Бабо позволяла Соне играть её кольцами, которые были на всех пальцах.

Как-то Бабо сказала Соне:

– Когда станешь невестой, подарю тебе кольцо с красивым камушком.

– А если умрешь? – не задумываясь, спросила Соня. – Кто же мне подарит кольца?

Бабо смутилась.

– Тогда скажу тёте Кате – она подарит.

– Соня! Что ты говоришь? – рассердилась мама.

– Она ведь не понимает. Слава богу, дети не знают, что такое смерть, – заступается за Соню Бабо. Гладит Соню по голове.

Соня – любимица Бабо. Мы это знаем, но не обижаемся. Бабо и нас любит.

К нам домой заходят Витины товарищи. Когда они здесь, всем весело. Наташа и Соня играют. Доносится: – Не мешай нам! Ты ещё маленькая.

Что же мне делать? Играть с девочкой? С ней скучно.

Люблю вертеться перед зеркалом. У меня черные глаза, золотые волосы, которые вьются на концах.

– Плохо моешь глаза, – смеется надо мной Саша-джан.

Бегу к умывальнику, начинаю тереть глаза мыльной пеной. Мыло щиплет. Громко кричу, бегая по дому. Нянька хватает за руку, моет лицо под краном.

– Что ты всё перед зеркалом вертишься, – смеётся надо мной Витя.

– Одна дама на улице сказала, что я красивая, – с гордостью говорю я.

– Красивая? Прямо из Зоопарка! Настоящая мартышка!

«Маймун, маймун, попляши! У тебя лапки хороши!» – припевает Витя. Подхватив меня на руки, ловко подбрасывает над головой.

Визжу. Что, если уронит?

Всегда стремительно! Только вперед!

Жажда жизни, движения проявилась как мне исполнилось пять лет.

В память врезался один день.

Недалеко от нашей дачи в Нальчике протекала горная река в окружении множества ручейков. Посередине речки на горке – островок, заросший молодым леском, теснившим старую избушку, заросли кустарника.

Клавдия Ивановна Рогожина

Александр Михайлович Аргутинский-Долгорукий

Вот туда-то мы и решили пойти с Санькой, которая в это лето поехала с нами на дачу.

– Возьмем с собой Ляльку? – предложила она.

– Что ты! Господь с тобой! – поджимая губы, как нянька. – Она ещё ходить не умеет. Ежели с ней что-нибудь случится?

Лялька сидит на полу, перебирая кубики, вслушивается в спор. Она моя неразлучная любовь! Забыла, что у неё когда-то были тоненькие, как у лягушонка, ручки и ножки, сморщенное личико, пискливый голос. Теперь у неё большие черные глазки, хрупкие черты лица, розовые пальчики. Смеётся, когда видит меня, тянет ручонки.

Когда, сморщив мордочку, плачет, думаю, что её обижают, сжав кулаки, бросаюсь на обидчика:

– Не обижать Ляльку! Не трогать!

– Вот скаженная, – ворчит нянька. – Да кто же может обидеть такую махонькую!

– Нет! «Такую махонькую» с собой брать нельзя.

Потихоньку пятимся к двери. У Ляльки морщится лицо, она громко плачет, ползёт по полу за нами.

…Стоим перед речкой, не решаясь перейти. Вода прозрачна, виден каждый камушек. У больших камней журчит, спадает шумными водопадами.

– Скидай ботинки! Тут нас никто не увидит, – командую я, и, взяв Саньку за руку, ступаю в холодную воду.

В лесу прохладно. Вот уже за кустарником скрывается дача, песчаный берег. Под ногами шелестит трава. Таинственно чирикают птицы.

– Тут не может быть серого волка? – оглядываясь по сторонам, шепотом спрашивает Санька.

Как хочется вернуться. Что, если над нами будут смеяться? Трусихи!

…Пустая избушка. Сквозь выбитую раму врывается солнце. На полу тени воды. Это озеро, через которое нам предстоит перебраться.

Нина Александровна Аргутинская-Долгорукая

– Какой домик! – радуюсь я. – Как у Белоснежки.

Сколько их нам рассказывала мама.

Ожесточенно прутьями отрубаем голову змею-горынычу, освобождаем принцессу, бьёмся с вороном, который «вьется над головой», летим на ковре-самолете, спасаем от волка Красную Шапочку. Мы – сильные и храбрые.

Но куда скрылось солнце? Сверкнула молния, оглушительно загремел гром. Налетел ветер!

– Домой! Скорей! Домой! – испуганно кричу я…

По крыше шумит дождь. Прижимаемся друг к другу.

Стемнело. Все чаще вспыхивают молнии, стены дрожат от ударов грома. Санька прижимается ко мне.

– Не бойся! Не бойся! – уговариваю её.

А что, если унесет река? Станем русалками, будем лежать на дне.

…Дождь идет тише. По полу пробегает солнечный зайчик.

– Спасены! – кричу я. – За нами прилетели гуси-лебеди. Они унесут нас домой.

Хватаюсь ствол берёзки, встряхиваю её.

За кустарником показывается речка. Нет, это теперь не речка – бушующий океан. Со всех сторон в него вливаются темные, бурлящие ручьи.

Пенистая стихия стремительно несется вниз: шумит, вздымая белую пену. Несутся водовороты. Островок тает.

С другого берега доносятся крики. Махая руками, испуганно бежит мама, за ней нянька, Витя и сёстры…

Взмахиваю руками, бросаюсь в воду.

Ноги скользят по камням, вода сбивает с ног. Стараюсь удержаться, падаю, хватаясь за выступы… Поток отрывает меня от них и кружи, несёт вниз… вниз… Кто-то бьет по голове. Нечем дышать… Ничего не чувствую… темно…

…Кто-то, крепко прижав, меня выносит на берег. Кашлю, чихаю, открываю глаза.

Мама подхватывает меня на руки, целует, плача смеется. Саньку уже несут к даче.

У крылечка на нижней ступеньке Лялька. Сморщив лицо, испуганно плачет.

Выскальзываю из маминых рук, бросаюсь к Ляльке.

– Лялька! Лялька! – кричу я.

Она, встает на ножки, покачиваясь неуверенно идёт ко мне. Испуганно смотрю на неё – ведь она ещё никогда не ходила одна.

У неё растерянное лицо, широко открытые глаза. Делает ещё несколько шагов, улыбаясь, падает ко мне на руки.

В это лето жили на даче в Гамборах. Отец подарил нам ослика: маленького, с острыми ушками.

Его приятно гладить. Стоит смирно, вздрагивает, когда кусают шмели. Прижимаюсь к мягкой мордочке, толстым, чуть вывороченным губам. От него приятно пахнет.

– Фу! Вся пропахла ослиным потом! – говорит мама, посылает меня мыться.

Нет ничего лучше запаха, чем запах ослика.