Василий Розен - Квартирный вопрос

Проект" Главная Книга"

Глава вторая

КВАРТИРНЫЙ

ВОПРОС

Предисловие

Глава "Квартирный вопрос" является второй по порядку в проекте "Главная книга" (первая – "Печорская глава", доступна для скачивания в ЖЖ автора cherny-bada.dreamwidth.org).

Текст, составивший основу этой главы, был написан лет десять назад и выставлен в сети в рамках проекта "Граф". Через некоторое время его стали цитировать на различных форумах, посвященных квартирному вопросу – он оказался одним из немногих источников информации по теме частных квартир в СССР . Самое интересное, что подписан текст был так же, как и сейчас – В. Розен, но по прочтении становилось понятно, что исходная фамилия автора – Солопанов. Так вот, все ссылки на текст писались так – "Рассказ В. Солопанова "Квартирный вопрос" "…

Некоторые читатели корили автора за пессимизм и сгущение красок, вспоминая свои тёплые, человечные отношения с квартирными хозяевами. Но автор всего-навсего делится личным опытом. Возможно, автору просто не повезло. Зато сюжет главы приобрел необходимую остроту.

Основу исторической части главы составили семейные истории и воспоминания, тщательно сохранённые и переданные автору Сергеем Валериановичем Невзоровым и Еленой Тихоновной Солопановой (Базилевской), за что им низкий поклон. Некоторые фотографии взяты из краеведческого раздела Большого Воронежского Форума ( bvf . ru ), или же просто из Сети. Автор заранее приносит извинения правообладателям и, буде таковые предъявят претензии, готов указать их авторство в последующих изданиях главы.

Ну вот, необходимые слова сказаны. На столе горит лампа, за окном кабинета перемигиваются огнями пригородные посёлки. Чай пуэр заварился в чайничке исинской глины. Устраивайтесь поудобнее, мы начинаем.

Автор

Условимся раз и навсегда: жилище есть основной камень жизни человеческой. Примем за аксиому: без жилища человек существовать не может. Теперь в дополнение к этому, сообщаю всем, проживающим в Берлине, Париже, Лондоне и прочих местах – квартир в Москве нету . Как же там живут? А вот так-с и живут . Без квартир.

Булгаков М.А., "Трактат о жилище"

В этой главе мне хотелось бы остановиться на таком аспекте жизни нашей семьи, как квартирный вопрос. Это, на мой взгляд, одна из тех точек, в которой пересекается история конкретной семьи и история той страны, где семья проживает в некий период. Данная работа не есть полноценное социологическое исследование – в моём распоряжении нет обширного фактического материала и статистики, которые помогли бы нарисовать достоверную картину жилищного кризиса, перманентно правящего бал в России с 20-х, пожалуй, годов прошлого века и по сей день. Но зато в моих руках – факты и судьбы конкретных людей, личный опыт, который стоит дорогого, и собрав всё воедино, мы всё же увидим, что квартирный вопрос в России – это не только проблема жилплощади, но и вопрос психологии людей, эту жилплощадь населяющих.

В 1912 году в селе Мача Чембарского уезда Пензенской губернии (ныне – село Пушанино Белинского района) служил священник Василий Андреевич Невзоров (1873 г.р.). Его отец, Андрей Иванович (примерно 1822-1824 г.р.), прослужив 25 лет верой и правдой царю и отечеству в армии и получив за Крымскую кампанию медаль и пенсион по выходу в отставку, жил тут же, в Маче, в построенной им времянке. У Василия Андреевича была большая семья: жена Антонина Сергеевна (дочь протоиерея Сергея Петровича Любимова (1847 г.р.), служившего в селе Адашево Инсарского уезда) и шестеро детей: Зинаида (1895 г.р.), Николай (1897 г.р.), Валериан (1902 г.р.), Надежда (1907 г.р.), Екатерина (1910 г.р.) и Людмила (1912 г.р.). Кроме того, несколько детей умерли во младенчестве. Василий Андреевич выстроил новый дом рядом с отцовской времянкой, однако отец в него перебираться не захотел, сказал – "живите в своих хоромах сами, мне и старого хватит".

В 1916 году Антонина Сергеевна с шестилетней дочерью Катей поехала в Пензу навестить брата Бориса, преподавателя математики в Пензенском университете. В дороге обе заразились тифом, Антонина Сергеевна умерла, а Катя выжила. Антонину Сергеевну похоронили в церковной ограде, на месте церкви сегодня стоит клуб.

Василий Андреевич остался один с шестью детьми. Оставаться на прежнем месте было тяжело, да и старшие дочери уже учились в педагогическом училище в Чембаре, и он передал приход священнику по фамилии Девичинский и переехал с детьми в Чембар, где ему уже давно предлагали приход. Там он купил дом номер 10 по улице Солдатской (ныне Красноармейская). Хозяйками дома были две пожилые одинокие сестры, которые продали отцу Невзорову дом с условием – они остаются доживать свой век во флигеле при доме, а он обязуется, когда придёт время, их достойно похоронить.

Служил о. Невзоров в Чембаре в Покровском соборе до 1929 года. В это время началась очередная волна репрессий против духовенства, чьи позиции оставались ещё сильны, несмотря на то, что большевики были у власти уже целых 12 лет, и Василия Андреевича обвинили в краже церковной утвари. Даже не в краже, а только в намерении – сверяли небрежно составленные описи предметов, обнаружили, что в списке чего-то не хватает – значит, не занёс в опись по злому умыслу, хотел украсть! Василия Андреевича и ещё двух священников судили показательным судом (при таком суде приговор всегда строже) и приговорили к пяти годам ссылки. Дочь Василия Андреевича Людмила рассказывает об этом так (записано Сергеем Валериановичем Невзоровым, её племянником, с её слов в начале 1990-х годов): "На суд собралось полгорода, зал был битком, народ всё никак не мог взять в толк, за что хорошего, честного, уважаемого всеми батюшку судят. В зале суда всех троих арестовали и повели в сарай, приставили красноармейцев с винтовками. Народ стоит толпой, никто не расходится. Обсуждают, как могло такое случиться, ведь столько лет верой и правдой служил… А после службы шел домой, переодевался и работал в своем хозяйстве – надо было поднимать и учить детей. Народ не расходится. "Расходитесь, расходитесь, завтра будем отправлять, ещё попрощаетесь, ещё всё обсудите". Дело уже к вечеру, есть домашние дела, ещё не кушали, скотину надо на ночь определить, народ начал потихоньку расходиться. Чуть стемнело, их тут же и отправили, чтобы утром не будоражить народ. После суда и оглашения приговора семью просто-напросто не пустили в дом…"