Александр Намгаладзе - Записки рыболова-любителя. Часть 7. Путинские времена. Том 7.4. Третий срок. Украина

– Ну, что у Вас там происходит?

Я опешил.

– Где у нас?

– В редакции.

– Ничего особенного не происходит. Работаем, как обычно. А в чём дело?

Трипольский достал из ящика стола какие-то листки и довольно неразборчиво зачитал мне отрывки текста, составленного в виде жалобы Совета экономического факультета на некомпетентную редакцию «Вестника», отказывающую в публикациях учёным факультета.

– Да, действительно, мы не пропускаем статьи, содержащие плагиат и контрафакцию.

– Но это же надо доказать! У Вас есть программа «Антиплагиат»?

– У нас не только эта, но и множество других программ есть. Давайте, я сейчас схожу за доказательствами.

– Сейчас не надо. Приходите ко мне сразу после праздников (женский день и выходные), 11 марта. И приносите доказательства.

– Пожалуйста.

Выйдя из кабинета, я недоумевал. Что за манеры такие? Что за тон прокурорский? Он мне не начальник, редакцию Деркач курирует, она, правда, в отпуске сейчас. «Что у Вас там происходит»! У нас ничего, это у Вас, может быть, что-то происходит в диссертационных советах Вашем и Кибиткина…

9 мартаходили втроём на фламенко (настоящий, испанский). Миша поначалу протестовал: опять его без спросу куда-то тащат, но Сашуля его уговорила сделать ей одолжение по случаю женского праздника. Миша сидел мрачный и сказал, что ему «вопли» (пение) не понравились. Слава Богу, что не всё не понравилось. 11 марта – 2-й визит к Трипольскому с толстенной папкой «доказательств» плагиата, статей двадцать, не меньше. В этот раз Рувин Израилевич встретил меня поласковее. Сообщил, что посетил мой сайт. Оказывается, мы с ним одно время вместе в КНЦ работали. Он Мингалёвых хорошо знает, и Людмилу Михайловну Брюнелли помнит, а жена его в КНЦ чуть ли не главным юристом была… Перешли к делу. Я сказал:

– Рувин Израилевич, вот у меня здесь в папке доказательства плагиата. Это компроментирующие авторов документы. Но я вовсе не собирался на кого-либо доносить и жаловаться. Я могу их использовать только для защиты самого себя от обвинений, суть которых я пока даже не знаю. Я хотел бы ознакомиться с жалобой, которая явилась поводом для нашего разговора.

– Я должен спросить разрешения у Александра Михайловича показать Вам этот документ. Он мне такого разрешения не давал. Но я Вас понимаю. Я не прошу Вас оставить у меня Ваши документы, просто покажите мне примеры.

– Пожалуйста.

Я достал лежавшую сверху статью, в которой украденные куски (процентов 90 от всего текста) были выделены серым цветом, и под каждым куском было указано, у кого это украдено (указан соответствующий адрес в Интернете). В числе четырёх авторов этой статьи председатель экономического дисссовета Кибиткин и учёный секретарь этого совета Кузнецов. Показанное произвело на Трипольского должное впечатление.

– Я всё понял, Александр Андреевич. Я доложу ректору. Думаю, что ему надо с Кибиткиным и Мачкариной разговаривать.

И на том мы расстались.

И в этот день Миша в Калининград захотел вернуться. Очень ему тут не нравится, особенно погода. И зарплата. И эти авторы-плагиаторы. А ему приятель место в фирме отца по подготовке строительных площадок предлагает с хорошей зарплатой и карьерными перспективами. Землекопом, стало быть, уже согласен, лишь бы отвалить отсюда. Не верит в свои перспективы тут. Я устал ему его перспективы разъяснять, тем более в манере не беседы, а спора, который он затеял, и закончил словами:

– Ну, и вали отсюда! Дезертир!

– Так ты от меня отрекаешься?

Дурачок. Разве можно от внука отречься?

Через пару дней я ему спокойно изложил свои взгляды на его перспективы: диссертацию можно очень быстро сделать по ионосферным эффектам землетрясений. А тогда уж можно и в Калининград возвращаться. И стаж нужно намотать хотя бы года два в его должности ответственного секретаря ваковского журнала. Тогда и в издательства можно будет себя предлагать. 13 мартаКибиткин позвонил в редакцию и заявил Галине Васильевне, что его фамилию не следует указывать в числе членов редакционной коллегии «Вестника» на соответствующей странице журнала, и что его всего грязью облили.

– Пусть письменно мне об этом заявит, – сказал я Галине Васильевне. – А то потом заявит ещё, что мы его выкинули из редколлении без его согласия.

Что означал этот звонок Кибиткина, оставалось только догадываться. 14 мартааналогичный звонок поступил от Мачкариной. Галина же Васильевна сказала, что эти звонки ничего не значат, а вот когда я в командировку уеду, им поступит от ректора распоряжение опубликовать отвергнутые статьи. Такое уже было якобы как-то раз. Я ответил ей, что без меня ничего не предпринимать, тем более, что статьи с нашими правками и замечаниями находятся не в редакции, а у меня в кабинете, подготовленные для визита к ректору, если вызовут.

15 мартапоследний день подачи тезисов докладов в Калининград на июньскую конференцию «Атмосфера, Ионосфера, Безопасность – 2012», мероприятие Голубковых, проводимое уже в третий раз каждые два года. Мы туда семь тезисов закинули от нашей команды, Миша – первый автор в одном из них. Будет представлять модельные расчёты, которые он проводит на одном из новых редакционных компьютеров. Ваня мне по телефону сообщил, что его уже из Москвы от Голубковых спрашивали: – А Карпов Михаил Иванович из Мурманска – это кто? Ирина же мне по телефону сказала, узнав, что Миша приедет в Калининград с докладом на конференцию:

– Ну, ты меня растрогал просто!

17 мартауехал в Питер оформлять визу в Германию-Австрию (к Матиасу в Потсдам на неделю поработать по его приглашению и в Вену на Европейскую Ассамблею наук о Земле). 18 мартаприбыл в Питер, а там ослепительное весеннее солнце, тепло. В Сестрорецке первым делом сходил на залив посмотреть, не ловят ли там корюшку. Рыбаков не видать, но много гуляющих в Дубках. 19 мартапогода испортилась, мокрый снег валил. До назначенного времени на сдачу документов в Генконсульство Германии (прямо напротив Дворца бракосочетания, где мы с Сашулей сочетались) я полчаса по Таврическому саду гулял под снегопадом. Документы мои оказались в порядке, и с меня даже консульского сбора не взяли как с выезжающего заниматься научной работой. Деркач позвонила по мобильнику, интересовалась, как дела в редакции идут, что там за жалобы опять какие-то от философов и экономистов.

– Да списывают в жутких масштабах, – доложил я.

– Так подходите ко мне, поговорим не по телефону.

– Не могу, я в Питере, в командировке.

– А когда вернётесь?

– В понедельник следующий буду на работе.

– Заходите ко мне сразу, как появитесь.