Павел Бермондт-Авалов - В борьбе с большевизмом

5) командующим армией, с диктаторскими полномочиями, должен быть назначен русский генерал с популярным боевым именем, причем желательно было бы назначение генерала Юденича, генерала Гурко или генерала графа Келлера;

6) денежные средства на содержание армии должны выдаваться заимообразно германским правительством русскому государству;

7) все необходимое для формирования армии, как то: вооружение, обмундирование, снаряжение и продовольствие – должно отпускаться германскими военными властями русскому командованию;

8) в одном из городов оккупированной области перед началом формирования должен быть созван Русский монархический съезд, имеющий своей задачей выделить из своего состава Временное правительство России;

9) армия по окончании формирования должна быть приведена к присяге законному царю и Русскому государству;

10) задачи армии: а) наступление на Петербург и свержение большевизма; б) поддержание законной власти, в) водворение порядка во всей России;

11) все установления политического характера должны быть выяснены на Монархическом съезде и утверждены избранным Временным правительством;

12) германские войска участия в подавлении большевизма не принимают, но следуют за армией для поддержания внутреннего порядка и престижа власти.

Эти условия были устно переданы гауптману Э., и он в тот же день выехал в Псков, где должен был три дня ждать приезда ротмистра фон Розенберга, чтобы затем вместе с ним отправиться для личных переговоров в главное военное германское командование на Востоке, находившееся в гор. Ковно.

Ротмистр просил командировать вместе с ним еще по крайней мере двух уполномоченных: одного от Гвардейской офицерской и одного от монархической организации, но ввиду того, что получение заграничного паспорта было сопряжено со всевозможными трудностями, которые требовали времени, то решено было, чтобы не задерживать всего дела, отправить его одного.

Однако и его поездка задержалась вследствие сложности сношений с генералом Юденичем и Марковым 2-м, и он только, спустя пять дней после отъезда гауптмана Э., получив через полковников принципиальное согласие Гвардейской офицерской и монархической организаций и благословение генерала Юденича на работу, выехал также в гор. Псков.

Я останавливаюсь на этих подробностях с целью показать, как наши руководители оберегали свою безопасность и сколько надо было энергии и труда, чтобы при таком положении все-таки добиться желаемого и достигнуть положительных результатов.

Господа руководители очень хорошо учитывали угрожавшую им опасность, но совершенно не считались с тем огромным риском, которому они подвергали своей медлительностью посредников и едущего по этому делу ротмистра фон Розенберга. Большевистская разведка была в то время особенно беспощадна, и малейшая неосторожность или просто случайность могли привести к аресту, из которого тогда большей частью был только один выход – расстрел.

Я не буду описывать путешествие ротмистра, но укажу только, что оно было сопряжено с большими трудностями и непрерывным риском своей жизнью и прошло благополучно благодаря лишь его спокойствию и умению найтись в самый критический, казалось бы, безвыходный момент.

Запоздание на два дня привело к тому, что гауптман Э. вынужден был один выехать с докладом в Ковно, а потому и не мог встретить ротмистра на вокзале в Пскове, как это было условлено, и последний на общих основаниях для всех прибывающих из Советской Pocсии был отправлен в карантинный лагерь, где ему без разговоров сейчас же были сделаны предохранительные прививки от всех болезней.

Только на другой день, то есть 1 сентября, познакомившись в лагере с ротмистром Гершельманом и рассказав ему цель своего приезда в Псков, а также и свои злоключения, он при его помощи добился, наконец, необходимой связи и немедленно был освобожден из карантина.

Увидев в А.К. Гершельмане полное сочувствие и желание работать в указанном направлении, фон Розенберг предложил ему принять участие в предстоящих переговорах с германцами и помочь в этом деле своим хорошим знанием немецкого языка.

Как выяснилось вскоре, гауптман Э., получив приказание от главного военного германского командования, должен был немедленно выехать в гор. Ковно; однако, уезжая, он оставил своим заместителем адъютанта начальника германской дивизии, стоявшей тогда в Пскове, обер-лейтенанта фон Гаммерштейна и попросил его встретить ротмистра и поставить его в известность, что он, гауптман Э., вернется из поездки приблизительно через неделю и привезет оттуда окончательный ответ.

Ротмистр решил выжидать этого ответа и заняться пока подготовкой всего необходимого для дальнейшей работы. Имея свободный доступ всюду и встречая везде предупредительное отношение и готовность быть полезным, он из разговоров с германскими офицерами скоро вполне ясно представил себе картину настоящего политического положения в Германии, которое в общих чертах сводилось к борьбе двух партий – военной и дипломатической.

Первая была против всякого соглашения с большевиками и считала необходимым сближение с русскими монархическими кругами, чтобы, заручившись их согласием, вернуть в России прежний законный порядок и заключить с новым правительством прочный, окончательный мир. Вторая, напротив, преследуя свои собственные весьма сложные комбинации, находила выгодным поддерживать большевиков и не стремиться к воссозданию прежней великой императорской Pocсии.

Дипломатия в Германии после Бисмарка была злым гением своего отечества и довела его до ужасного бедствия. Стоит только вспомнить всю ее работу до войны по отношению к Pocсии, а также полный провал ее в момент объявления войны (отказ Италии, нарушение нейтралитета Бельгии, выступление Англии и т. п.), чтобы можно было не задумываясь сказать, что Германию погубила ее дипломатия, которая выступала заносчиво, была неискренней, а главное, неталантливой и, если имела кажущиеся успехи, то только потому, что за ней стояла первоклассная, могущественная армия.

В момент описываемых событий мнение военной партии заняло господствующее положение, и следствием этого явились меры, необходимые для проведения его в жизнь. Главным сторонником этой новой политики по отношению к России были принц Леопольд Баварский и генерал фон Гофман, и к ней присоединился даже бывший покровитель большевизма, как разрушительного средства против врага, генерал Людендорф.

Однако небольшая дипломатическая группа не сдала еще позиций и предполагала добиваться своего, а потому германские офицеры предупредили и просили ротмистра держаться в стороне от германского посольства в Пскове, возглавляемого графом Бассевицем и ни в каком случае не касаться в разговорах с ними вопросов, относящихся к предстоящему формированию добровольческой армии, указывая, что там этот проект не встретит сочувствия, а, напротив, оттуда будут чинить препятствия, и потому чем меньше и позже посольство будет что-либо знать, тем лучше. Однако совершенно скрыть от посольства задуманный план формирования, конечно, было нельзя, и некоторые сведения достигли их ушей, результатом чего явились ряд действия оттуда, о которых я сообщу в свое время.