Илья Савченко - В красном стане. Зеленая Кубань. 1919 (сборник)

Заняв Кубань, красные действовали по безотказной схеме. Сначала зеленчукам пообещали сохранение их внутренней организации в составе Красной армии. Савченко даже видит собственными глазами начальника «зеленой дивизии», к которому обращаются офицеры с просьбой прояснить их участь. Однако очень быстро зеленая атрибутика стала поводом для обвинения в контрреволюции, пилюковцев начали вливать в ряды 21-й советской стрелковой дивизии. Самостоятельных союзников красные терпели совсем недолго, судя по рассказу автора, недели две. Мемуарист встречается с Пилюком уже в кубанских плавнях. Пилюк сидит в окрестностях родной станицы Елизаветинской в 15 километрах от Екатеринодара со считанными соратниками, никаких войск уже и в помине нет, как и красных обещаний оставить все как есть на богатой Кубани. Подобным же образом разворачивались события и по соседству, в богатой Черноморской губернии. Зеленое движение там тоже было умело оседлано большевиками [8] Подробнее о зеленых Кубани и Черноморья см: Черкасов А. А. Гражданская война на Кубани и Черноморье (1917–1922 гг.): «третья сила» в социально-политическом противостоянии. Сочи, 2007. . По словам Савченко, Пилюк производил впечатление вполне заурядного неразвитого офицера. Действительно, он офицер по выслуге. Такие люди, попав в водоворот общественной жизни, легко оказывались жертвами демагогии, примитивного славолюбия, на чем легко играли большевики.

Данные о Пилюке в исторической литературе серьезно разнятся. Так, А. В. Баранов дает следующую справку: «Пилюк Моисей (в просторечии – Мусий) Прокофьевич – казак станицы Елизаветинской, середняк. Сотник, член Кубанской краевой рады в 1919–1920 годах. Сторонник „самостийности“ Кубани, симпатизировал эсерам. В конце 1919 года возглавил массовое восстание казаков-черноморцев против Деникина. С приходом большевиков к власти поддержал их, в июле 1920 года назначен председателем комиссии Кубано-Черноморского облревкома по борьбе с „бело-зелеными“. В сентябре 1920 – январе 1921 года – фактический руководитель казачьей секции областного ревкома. В январе 1921 года избран кандидатом в члены облисполкома Советов. Убедившись в преднамеренности „расказачивания“, в январе 1921 года бежал с семьей в горы, где возглавил политотдел Кубанской повстанческой армии. Считался идеологом КПА. В октябре 1921 года пойман, осужден. После тюремного заключения вернулся в станицу Елизаветинскую психически больным» [9] Баранов А. В. Повстанческое движение «бело-зеленых» в казачьих областях Юга России (1920–1924 гг.) // Белая гвардия: Альманах. № 8. Казачество России в Белом движении. М., 2005. С. 119–129. . Согласно базе данных С. В. Волкова, Пилюк Моисей произведен в офицеры из нижних чинов артиллерии Кубанского казачьего войска в 1917 году, сотник, служил во ВСЮР; в 1919–1920 годах – член Кубанской Рады, затем предводитель отрядов зеленых, в 1921 году арестован, сослан.

По данным Савченко, Пилюк уже летом 1920 года сидит в плавнях вблизи родной станицы, никаких значительных сил при этом не имеет. Возможно, «бумажная» жизнь легального Пилюка на красной службе и реальная жизнь сотника Пилюка в эти месяцы элементарно разошлись.

Савченко в кубанских станицах демонстрирует показную свирепость в качестве начальника гарнизона, чтобы возбудить ненависть к красным, и тут же распространяет воззвания от вымышленного повстанческого штаба с призывом не покоряться и продолжать борьбу, налаживает связи с зелеными отрядами, снабжает их информацией. Белому подпольщику приходится действовать почти в согласии с его самоуверенными знакомыми-коммунистами: народ – ребенок, без насилия ничего не сделаешь. Действительно, известия о борьбе новых, теперь уже бело-зеленых, неутешительны: они разобщены и немногочисленны. В то же время в кубанских станицах рождаются легенды о героях. Главная персона в них – генерал Фостиков, действительно создавший наиболее многочисленное и боеспособное повстанческое соединение на Кубани. Кубанцы бережно хранят и память о Корнилове. При этом всплывает местный эпизод из монархической легенды: якобы при штабе Корнилова в 1918 году состояла некая сестра милосердия Татьяна, при появлении которой все присутствовавшие неизменно вставали; в ней предлагалось видеть великую княжну Татьяну Николаевну.

Наблюдение за первыми неделями и месяцами «второго большевизма» на Кубани вообще показывает, на наш взгляд, два важных сюжета.

Во-первых, демонстрируется жизнестойкость, естественность тех самых «отживших» и «прогнивших» корпоративных, сословных, бытовых норм и установлений, которые как будто должны на глазах умирать под натиском революции. Однако, напротив, недавние офицеры независимо от распределения по разные стороны междоусобицы вместе чувствуют себя представителями одной среды. Новые хозяева жизни стараются подражать прежним. Красные офицеры и комиссары охотно посещает полуподпольный салон с умеющей принять гостей хозяйкой, наезжающее в станицы красное начальство требует подавать на стол «по-господски» и т. п.

Во-вторых, очевидна вполне серьезная заявка победителей на создание нового мира и нового человека. Большевики демонстрируют невероятно активный, феноменальный революционный напор. Это отнюдь не романтический порыв к новой жизни, как впоследствии было принято считать. Это программа, причем программа для неуклонного исполнения. И препятствия на пути должны безжалостно устраняться. Интеллигенты-коммунисты не питают иллюзий ни относительно народа, ни относительно тех, кого используют из временной необходимости, прежде всего офицеров. Революционный проект настолько глобален, что у этих людей превалируют мотив интереса – в интересное время живем – и нежелание упустить шанс, уж коли он выпал, все начать заново. Отсюда и жестокость отнюдь не садиста, а естествоиспытателя. Читатель может сам порассуждать о том, какого рода жестокость к «социальному материалу» лучше. В партийных низах же – масса откровенных мазуриков, лодырей и приспособленцев, сами ответственные партийцы жалуются на отсутствие работников.

Мемуары Ильи Савченко – это острый и свежий взгляд врага на молодую Красную армию и агрессивную красную государственность, взгляд изнутри.

«Зеленая Кубань» – это также весьма интересный текст, очень живо написанный. Показательны характеристики старших начальников повстанцев, Пржевальского и Фостикова, и их разные подходы к организации повстанческой борьбы. Читатель может наблюдать, сколь причудливо могли складываться предпочтения и симпатии в разворошенной войной стране. Черноморские крестьяне – враги пришедшим голодным казакам – помнят о том, как недавно саранчой прошлась по богатому края отступавшая армия Шкуро. В ничейной зоне между Черноморской губернией и Грузинской республикой благоденствуют русские и эстонские садоводы… Видение И. Савченко есть с чем сопоставить, и оно становится еще одним кирпичиком в строительстве истории кубанского казачества в смутные годы. Однако автор в этом тексте гораздо менее заметен. Он, скорее, наблюдатель, хотя активно участвует в повстанческой эпопее.