Юрий Данилов - Великая война. Верховные главнокомандующие (сборник)

Итак, Великий князь Николай Николаевич был назначен на пост Верховного главнокомандующего не только тогда, когда все подготовительные к войне работы были закончены, но даже тогда, когда они стали приводиться уже в исполнение. Официально он никогда не числился лицом, которому предполагалось вверить во время войны на западе главнокомандование всеми действующими армиями, ибо прерогатива эта сохранялась Императором Николаем II за собою. И хотя Великий князь в мирное время носил титул главнокомандующего столичным военным округом, но власть его, подобно остальным командующим войсками в военных округах, ограничивалась лишь пределами одного этого округа. Звание же «главнокомандующего» Войсками Гвардии и Петербургского военного округа являлось не более как почетным, не предрешавшим того назначения, которое могло быть ему вверено в действительности в военное время.

При всем том было бы несправедливо сказать, что Великий князь был поставлен в такие условия, при которых он был не в состоянии ознакомиться самым подробным образом с планом войны и проектом первоначального стратегического развертывания русских вооруженных сил. […] Много лет тому назад, будучи генерал-инспектором кавалерии, Великий князь был официально извещен тогдашним военным министром генералом [А. Н.] Куропаткиным [16] Куропаткин Алексей Николаевич (1848–1925). Русский военный и государственный деятель, военный ученый, генерал-адъютант (1902), генерал от инфантерии (1900). В 1866–1871, 1875–1877 и 1879–1883 гг. служил в Туркестане, участвовал в покорении Средней Азии (в том числе в Ахалтекинской экспедиции). Участник Русско-турецкой войны (1877–1878): обер-офицер для поручений при главкоме действующей армии; начальник штаба 16-й пехотной дивизии. Начальник Закаспийской области (1890–1898). Военный министр (1898–1904); провел ряд преобразований, направленных на повышение боеспособности вооруженных сил. С началом Русско-японской войны (1904–1905) командующий Маньчжурской армией, затем главнокомандующий всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, действующими против Японии (1904–1905). Командовал войсками в сражениях при Ляояне, Шахэ, Сандепу и Мукдене; после поражения при Мукдене был отставлен от должности главнокомандующего, назначен командующим 1-й армией. Член Государственного совета (1906). Во время Первой мировой войны (1914–1918) командовал Гренадерским корпусом (1915), затем 5-й армией и Северным фронтом (1916). Туркестанский генерал-губернатор и командующий войсками Туркестанского военного округа (1916–1917). Автор ряда военно-исторических и военно-географических трудов. о предназначении его, на случай войны на западе, главнокомандующим Северо-Западным фронтом, развертывавшимся против Германии. По его избранию начальником штаба этого фронта был предназначен генерал [Ф. Ф.] Палицын, [17] Палицын Федор Федорович (1851–1923). Военный деятель, генерал от инфантерии (1907). Участник Русско-турецкой войны (1877–1878); с июня 1877 г. состоял для поручений при штабе 3-го армейского корпуса; с августа – старший адъютант штаба 1-й гренадерской дивизии; с мая 1878 г. – старший адъютант штаба 22-й пехотной дивизии; с августа – старший адъютант штаба 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии. В 1891–1895 гг. – помощник начальника штаба войск Гвардии и Петербургского военного округа; в апреле – мае 1895 г. – начальник штаба Гвардейского корпуса; в 1895–1905 гг. – начальник штаба генерал-инспектора кавалерии; с 1905–1908 гг. – начальник Генерального штаба; с 1908 г. – член Государственного совета. Во время Первой мировой войны состоял при командующем армиями Юго-Западного фронта; с осени 1915 г. – заведовал укреплениями на Кавказском фронте; с сентября 1915 г. – представитель Русской армии в Военном совете союзных армий в Версале; в 1917 г. уволен со службы. В 1918–1920 гг. – председатель Военно-исторического и статистического комитета при Русском политическом совещании в Париже. занимавший в течение трех лет пост начальника русского Генерального штаба. Оба эти лица были спаяны тесными узами общей работы; к заявлениям и требованиям их в военном министерстве внимательно прислушивались, и предположение, что они могли быть незнакомы с общими соображениями на случай войны и лишены возможности влиять на их характер, совершенно невероятно. В делах Главного управления Генерального штаба имелось немало записок Великого князя Николая Николаевича по различным организационным и оперативным вопросам, относящимся к периоду времени с 1892 по 1909 г.

На всем изложенном приходится останавливаться очень подробно потому, что автору этих строк приходилось встречаться с мнениями о том затруднительном положении, в котором оказался Великий князь при своем внезапном назначении на пост Верховного. Лучшим же подтверждением справедливости моих слов о знакомстве Великого князя с существовавшими предположениями служит то обстоятельство, что, будучи назначен на пост главного руководителя боевыми операциями русских войск, Великий князь Николай Николаевич оказался настолько в курсе дела, что, в добавление к тем сведениям, которыми он обладал, ему потребовалось представление лишь нескольких детальных докладов.

Остается утверждение, что в этих планах не могли проявиться в полной мере индивидуальный черты его характера и натуры. Против этого утверждения спорить, конечно, невозможно. Можно только отвести этот аргумент соображением, что такова была органическая неправильность в устройстве русского военного министерства вообще, через которую должно было перейти всякое лицо, назначенное на должность Верховного (за исключением Императора и генерала Сухомлинова). Однако мною было уже отмечено, что в современных условиях и при массовых армиях, значение личности Главнокомандующего в большей мере ограничено. Можно еще отметить, что наступательный план войны, положенный в основу нашего стратегического развертывания, вполне отвечал характеру лица, назначенного Верховным главнокомандующим. Наступление в Восточную Пруссию с силами, которые способны были бы приковать к себе от 5-ти до 6-ти германских корпусов на Восточно-Прусской границе, [18] Так формулировал свои пожелания начальник французского Генерального штаба генерал [О.] Дюбай в августе 1912 г. – Прим. автора. требовалось нашей конвенцией с Францией, причем тот, кто знал Великого князя, и помыслить бы не мог о возможности изменения им данного Россией слова; наконец, вторжение в пределы Австро-Венгрии диктовалось не только стремлением приобрести себе известную безопасность и свободу действий против Германии, но и задачей поднять против Австрии входивших в состав этой монархии славян. К сожалению, наши силы против Австро-Венгрии не представилось возможным при первоначальном развертывании увеличить количественно, в виду настойчивого, достаточно обоснованного позицией Швеции требования о временном оставлении в районе Петрограда 6-й армии в составе трех корпусов, а также вследствие значительного запаздывания в прибытии на границу войск отдаленных округов (из Сибири, Туркестана и Закавказья).