Игорь Зимин - Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью. Повседневная жизнь Российского императорского двора

В газетах публиковались бюллетени о ходе лечения Николая I, после того как он сломал ключицу осенью 1836 г. Печатались бюллетени во время болезни цесаревича Александра Николаевича в 1845 г. Официальные бюллетени появлялись и во время скоротечной болезни Николая I в феврале 1855 г.: бюллетени, «по образцу прошлых лет», вывешивали в Зимнем дворце с 17 февраля 1855 г., [18] Военный министр Александра II Д. А. Милютин вспоминал, что «слухи о болезни встревожили весь город, но бюллетени о ходе болезни не печатались, так как Государь не любил подобного опубликования, а доставлялись только особам Царского семейства и выкладывались в приемной Зимнего дворца для лиц, приезжавших осведомиться о состоянии больного. Начали печатать эти бюллетени только с 17-го числа». а публиковать их начали буквально за день до смерти монарха. [19] Всего было опубликовано 4 бюллетеня.

Решение об информировании общественности принималось первыми лицами. Например, издание медицинских бюллетеней о состоянии здоровья Николая II, тяжело заболевшего в 1900 г. тифом, было дозволено только после одобрения императрицей Александрой Федоровной.

О кончине монарха народу сообщалось в манифестах. Но далеко не всегда в них имелись даже намеки на медицинские обстоятельства, приведшие к его смерти. Например, в манифесте о кончине Петра I (1725 г.) упоминалось только о «двенадцатидневной жестокой болезни»; в манифесте о смерти Екатерины I (1727 г.) от имени Петра II лаконично сообщалось: «Наша любезнейшая Государыня бабка, от сего временного в вечное блаженство, сего месяца 6 числа о 9-м часе пополудни отъиде». В манифесте, посвященном восшествию на трон Анны Иоанновны, говорилось, что «Великий Государь Петр Вторый, Император и Самодержец Всероссийский, болезнуя оспою, генваря от 7 дня от временного в вечное блаженство того же генваря 18 числа, в 1 часу по полуночи отъиде».

Как упоминалось выше, после смерти Елизаветы Петровны (1761 г.), подданных не только проинформировали о факте смерти императрицы, но и сообщили фрагменты из истории ее заболевания. Поэтому, в силу появившегося прецедента, в июле 1762 г., когда император Петр III Федорович был убит [20]братьями Орловыми в Ропше, его «безутешная вдова» посчитала необходимым обозначить некие медицинские обстоятельства, приведшие к смерти супруга (7 июля 1762 г.): «В седьмой день после принятия нашего Престола Всероссийского, получили Мы известие, что бывший Император Петр Третий обыкновенным и часто случавшимся ему припадком геморроидическим впал в прежестокую колику. Чего ради… тотчас повелели отправить к нему все, что потребно было предупреждению следств из того приключения, опасных в здравии Его, и к скорому вспоможению врачеванием. Но к крайнему Нашему прискорбию и смущению сердца, вчерашнего дня получили Мы другое, что он волею всевышнего Бога скончался». [21]Заметим, что европейские корреспонденты Екатерины II [22]много иронизировали над этим «припадком геморроидическим».

Манифест о кончине Павла I. 1801 г.

Золотая табакерка, принадлежавшая графу Н. А. Зубову

Аналогичный манифест за подписью Александра I появился 12 марта 1801 г., сразу после гибели Павла I в Михайловском замке от рук убийц. В документе «медицинский диагноз» был оформлен следующим образом: «Судьбам Высшаго угодно было прекратить жизнь любезного Родителя Нашего Государя Императора ПАВЛА ПЕТРОВИЧА, скончавшегося скоропостижно апоплексическим ударом в ночь с 11-го на 12-е число сего месяца». Поскольку об обстоятельствах гибели императора было известно очень многим, то по Петербургу немедленно начала ходить шутка, что император умер «апоплексическим ударом табакеркой в висок». [23]

Как это ни печально, но от диагностических ошибок не застрахованы даже очень хорошие врачи (вплоть до наших дней, при всем современном медицинском оборудовании). Как говорят, у каждого врача есть свое кладбище, только у хороших врачей оно небольшое. Поэтому диагностические ошибки бывали и у лейб-медиков. [24]

Но чаще лейб-медиков обвиняли в некомпетентности дилетанты на основании досужих разговоров, поскольку в медицине и истории «компетентны» абсолютно все. Так было после смерти Николая I в феврале 1855 г., когда общественное мнение обвинило в «неправильном лечении» императора его врача М. М. Мандта. Так было и после смерти его супруги, императрицы Александры Федоровны, в 1860 г.

В феврале 1858 г. императрица в очередной раз заболела. Благодаря усилиям медиков, кризис был преодолен, но улучшения не последовало, она медленно угасала. 19 октября 1860 г. Александра Федоровна скончалась, 5 ноября тело ее было предано земле в Петропавловском соборе. [25]

Вскрытие тела императрицы [26]провели в Александровском дворце Царского Села 21 октября 1860 г. В протоколе зафиксировано: «Паталогически-анатомическое распознавание сухожильные пятна на сердце суть останки давно бывшего воспаления околосердечной сумки (Pericarditis). Зернистая печень есть болезнь, существующая уже с давнего времени. Непосредственная причина смерти: изнеможение вследствие катарра слизистой оболочки желудка и тонких и начинавшегося застойного процесса в толстых кишках». [27]Протокол подписали профессор практической анатомии В. Л. Грубер, лечащий врач императрицы лейб-медик Ф. Я. Карелль, лейб-медик М. А. Маркус и министр Императорского двора В. Ф. Адлерберг.

Ф. К. Винтерхальтер. Портрет императрицы Александры Федоровны. 1856 г.

Портрет лейб-медика Ф. Я. Карелля. 1866 г.

После этого, естественно, начались «разговоры», в которых в смерти императрицы обвиняли ее лечащего врача Ф. Я. Карелля. Например, близкая к императрице фрейлина М. П. Фредерикс писала: «По вскрытии тела оказалось, что Императрица Александра Федоровна вовсе не страдала болезнью сердца и легких, как предполагали, – эти органы были совершенно невредимы, – но большая кишка была найдена совсем в плохом состоянии. Несчастный доктор Карель пришел в отчаяние от этой грубой ошибки; она положилась всецело на него, так как пользовавший перед ним Императрицу доктор Мандт постоянно утверждал, что у Ее Величества страдание кишок и что ее периодические биения сердца были только нервным явлением. Поступивший после кончины Николая Павловича к его августейшей вдове лейб-медик Карель стал ее пользовать исключительно от сердца и легких. Карель сейчас же после этого добровольно удалился, его честная, добрая душа не могла перенести такого для него удара; он уехал за границу, где прожил несколько лет, углубившись в науку. Когда Карель возвратился в Петербург, Император Александр II пригласил его опять к себе, в качестве личного, постоянного врача». [28]