Изольда Кучмаева - Когда жизнь истинствует… Культура благотворения Великой княгини Елисаветы Феодоровны

В этих воспоминаниях Эрнста Людвига кроется важный источник дополнительных сведений о доминирующем ритмическом мотиве в системе воспитания детей великогерцогской семьи. Каждый ребенок в пору пробуждения духовных и творческих сил обучался угадывать болевые точки городской жизни.

Отечественные и зарубежные авторы неоднократно обращали внимание на факт воспитания милосердия в детях принцессы Алисы во время постоянного посещения больных. Но от внимания исследователей ускользнул ряд моментов, о которых пишет Эрнст Людвиг. Он справедливо отмечал, что регулярные посещения детьми больницы учили их не только милосердию, но и культуре общения с людьми разных социальных слоев.

Наверное, невозможно и некорректно судить о всей совокупности мотивов этих посещений. Но важно подчеркнуть слова Эрнста Людвига о качественном изменении отношений с пациентами больницы – «мы становились друзьями», – что говорит о сознательном стремлении матери преодолеть формализм в общении детей с людьми.

Следует отметить еще один принципиальный момент в воспитательной практике Алисы. В письме к матери она отмечала, что детям не пристало кичиться своим положением, что надо ценить человека лишь по его личным достоинствам. «Важно, чтобы принцы и принцессы знали, что они ничуть не лучше и не выше остальных и что своей добротой и скромностью им следует всем подавать пример. Надеюсь, что именно такими вырастут мои дети» [65] Цит. по: Маерова В. Елизавета Федоровна. Биография. М., 2001. С. 27. .

В великогерцогском доме возле Алисы всегда было множество талантливых людей – музыкантов, артистов, художников, профессоров, педагогов, врачей, физиков, математиков. Одним словом, одаренных людей самых разных специальностей. Здесь собиралось уникальное по духовной и культурной глубине сообщество. В такой культурной среде возрастали дети принцессы Алисы, делая свои первые робкие шаги в искусстве и философском осмыслении мира.

Алису интересовало погружение в глубины научной мысли. К серьезной научной работе она проявляла подлинное уважение. Но многогранная, богатая внутренняя жизнь не могла проходить без соприкосновения с вопросами, на которые дает ответ только религия. Однако убеждения ее в этой сфере в течение времени претерпели серьезные изменения. Одна из подруг герцогини сообщала об этих переменах, которые углубились после 1873 г., т. е. с тех пор как умер маленький сын Алисы Фритти.

Если раньше Алиса часто руководствовалась философскими суждениями, то после смерти ребенка в ее мироощущении произошли большие изменения. Они были обусловлены и влиянием того шотландского художника, у которого она брала по утрам уроки рисования. Алиса была глубоко благодарна ему за благотворное влияние на ее религиозные взгляды и сожалела, что о нем говорят так много плохого, намекая на какие-то «особые» его отношения с Алисой, что, разумеется, было обычной клеветой. «Все это нагромождение философских умозаключений, которыми я раньше была связана, – говорила Алиса, – ни на чем не основано, от них ничего не осталось, и что бы с нами стало в этой жизни, если бы у нас не было веры и убеждения, что есть Бог, Который царствует над миром и над каждым из нас?..

Я чувствую потребность молиться; я с удовольствием пою с моими детьми духовные песни, и у каждого есть своя любимая» [66] Alice Grossherzogin von Hessen und bei Rhein… S. 418. .

Нельзя не вспомнить в связи с этим особого отношения в доме не только к церковным песнопениям, но и к музыкальному искусству в целом. «Моя мама, – писал Эрнст Людвиг, – не только играла на пианино, но обладала прекрасной манерой исполнения…

Если это было возможно, я присоединялся к ней. Очень часто она играла вдвоем или в восемь рук… Однажды я сидел в углу музыкальной комнаты на софе, чтобы послушать человека с большой рыжей бородой, который играл моей маме, а она в то же время немного дискуссировала с ним. Он поставил ноты и просил ее аккомпанировать ему. Она сказала, что это невозможно, так как ноты были написаны от руки и только что набросаны. Он настаивал и сказал, что она должна просто импровизировать, если это будет слишком сложно. Потом они играли. Наконец он повернулся, положил руки на колени и спросил: "Вы это я или я это Вы" Она готова была понимать его полностью. Это был Брамс, а я, таким образом, стал первым человеком, который слушал "Венгерские танцы" [67] Noel G. Princess Alice… P. 201. .

Только прочитав эти и другие фрагменты о музицировании в великогерцогском доме, стало понятным столь серьезное отношение к репертуару домашних музыкальных концертов в подмосковном Ильинском в первые годы замужества Великой княгини Елисаветы Феодоровны.

Здесь, в Ильинском, звучала та же музыка, которая наполняла дом в Дармштадте с младенчества: музыка любимых композиторов Алисы – Баха, Бетховена, Мендельсона и Брамса. Тонкое завораживающее содержание музыки, изысканная форма, обаяние живой, подвижной, искрящейся музыкальной фразы, почерпнутой в детстве, сопровождали бытие Великой княгини в течение всей жизни.

Высокий интеллектуальный и художественной уровень развития самой принцессы Алисы был причиной невольных ее ошибок в руководстве образованием и воспитанием детей. Она постоянно экспериментировала, вынашивая новые идеи относительно методов образования. Стремясь к интенсивному культурному развитию детей, она порой переоценивала возможности восприятия ими сложных явлений культуры. Однажды «она пригласила хорошо известную актрису, миссис Зонтаг, почитать нам, детям, "Короля эльфов" с высокой торжественностью. Когда она закончила, то смотрела на нас, ожидая отклика. К сожалению, отклика не было» [68] Там же. Р. 202. .

Эти невольные промахи никак не отразились на воспитании эстетического вкуса, на отношении к «идее подлинного искусства», которая была столь дорога принцессе Алисе, которую Эрнст и особенно Элла восприняли от своей матери. Заслуга принцессы Алисы состояла в том, что если даже не все дети обучались игре на музыкальных инструментах, то все они учились слушать музыку, глубоко и бережно оценивать музыкальные произведения, манеру исполнения.

Мы не можем сегодня в полной мере составить представление о роли в жизни юной Эллы величественного, огромного великогерцогского замка, ибо в годы Второй мировой войны он был разрушен до основания.

Замок был так прекрасен, что еще до войны брат Елисаветы Феодоровны Великий герцог Дармштадта Эрнст Людвиг решил создать здесь музей, стремясь открыть всем двери к такой красоте.

После войны решено было восстановить замок. На это потребовалось 20 лет. 4 июля 1965 г. замок-музей был вновь открыт, и он позволяет в определенной мере ощутить ту обстановку, в которой проходило детство Эллы.