Изольда Кучмаева - Когда жизнь истинствует… Культура благотворения Великой княгини Елисаветы Феодоровны

вся территория Московского Кремля (особенно Кремлевские дворцы, Большой Успенский собор и Чудов монастырь), особняк Дворянского собрания, Епархиальный дом, Строгановское училище, Малый, Художественный, Большой театры, Шереметьевский странноприимный дом, Шелапутинский педагогический институт, Иверская община сестер милосердия, Воспитательный дом, Хитров рынок, Синодальное училище, генерал-губернаторский дом на Тверской, ясли, приюты, школы Елисаветинского благотворительного общества, Покровский, Зачатиевский, Новоспасский, Никитский и многие другие монастыри Москвы, Сергиево-Елисаветинское трудовое убежище увечных воинов, Московская консерватория… Важное место в жизни Елисаветы Феодоровны занимали подмосковные православные святыни: Троице-Сергиева лавра, Саввино-Сторожевский и Ново-Иерусалимский монастыри; а также имения в Ильинском, Дмитровском, Петровском, Кораллове, Ершове, Архангельском, Усове, Ромашкове…

В любое путешествие по Москве и Подмосковью, в каждую встречу Великая княгиня вносила мысль об основе основ русского добротолюбия: мысль о почитании духовно образованного человека, о культивировании его родственного внимания к ближним и дальним. Ее душа была переполнена готовностью понять чужую радость и скорбь как свою собственную. Черствость, снисходительное, холодно-милостивое отношение к людям вызывали искреннее удивление Елисаветы Феодоровны. Не уяснив этой характерной черты духовной природы Великой княгини, невозможно подойти к пониманию ее жизни и подвига.

Каждое новое дело было для Великой княгини не просто задачей, требующей творческого решения, но в равной мере и еще одним нравственным испытанием. Великая княгиня – не только обаятельная, тонкая, умная женщина, но и крупный общественный деятель рубежа эпох. Она была среди главных инициаторов организации помощи защитникам Отечества в Русско-японскую и Первую мировую войны, имела самое прямое отношение к созданию творческих союзов, работе музеев, новых медицинских и учебных заведений, к проведению грандиозных общенародных празднеств.

Всей своей жизнью в миру, в Марфо-Мариинской обители милосердия, в Алапаевске она показала, как важна для правящей элиты России повседневная установка на высокие образцы служения, которые дают русские праведники и страстотерпцы, как значим личный пример правителя в отношениях власти с гражданами, какую цену имеют последовательность и твердость в принятии судьбоносных решений.

Как человек редкой интуиции и большой творческой воли, Великая княгиня предпринимала все доступные ей шаги, чтобы уберечь горячо любимого Государя от недальновидных решений и поступков в период неспокойного порубежья веков. Болезненно, тяжело реагировала она на студенческие волнения 1899, 1901–1902 гг. В письме к Николаю II Елисавета Феодоровна выражает глубокие сожаления в связи с тем, что Государь явно недооценивал последствия этих событий. В результате общественное мнение («вот злейшие твои враги!») начало все громче говорить о дурном обращении с «бедными невинными молодыми людьми». «Невинны они или нет, – писала Великая княгиня, – но они учинили беспорядки, а нарушения подобного рода должны рассматриваться поставленными для этого властями и наказываться соответственно… Хотели успокоить бедных, подвергшихся дурному обращению юношей, а в итоге подлили масла в огонь, и вспыхнули все университеты России» [1] ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1.Д. 1254. . Елисавета Феодоровна хорошо понимает извращенную логику подстрекателей студенческих волнений, которые рассуждали по многократно апробированной в истории схеме: «воспользуемся положением, поднимем волнения – и получим, что хотим» [2] Там же. , – и вот пришлось закрыть почти все университеты.

В письме настойчиво проводилась мысль о коварстве и непрофессионализме, тенденциозном вмешательстве отдельных государственных лиц в решение сложных вопросов. Эти руководители, по сути, предлагали поставить руководство российских университетов в зависимость от стихийного давления студенчества, разыгрываемого в русле вполне определенной идеологии. Елисавета Феодоровна со скорбью пишет о двойственности положения многих руководителей вузов: «А каково тем несчастным людям, которые стоят во главе университетов, – им велено быть мягкими, и они не могут больше сдерживать их…

Фотопортрет Елисаветы, Феодоровны, который находится в Красном зале великогерцогского дворца в Дармштадте. 1900 г.

Положение двух твоих министров – внутренних дел и образования – просто подорвано… Император им не доверяет, он выбрал другого, чтобы судить их. Один из его самых умных и самых опасных министров лезет не в свое дело ради того, чтобы приобрести популярность. Ему безразличны и император, и страна. Ректоры университетов получают приказы и [тут же] – контрприказы, потому что никто не знает, что же делать. Авторитет их падает… Мой милый, мой дорогой брат. Если бы ты только не шел на поводу общественного мнения! Бог… вразумит тебя быть жестким. И очень жестким! И потом, оказывай хотя бы некоторое доверие своим министрам, либо же отставь их, если не считаешь достойными, но ради себя самого и ради своей страны не подрывай их авторитета перед всем миром! Это невероятно опасно, и название этому – революция сверху» [3] Там же. .

Елисавета Феодоровна отчетливо видит людей, которые в сложной ситуации пытаются лишь воспользоваться «ангельской добротой» Государя. Каждый стремится выжить другого, расследование волнений не имеет никаких положительных результатов, и беспорядки только усиливаются. В свою очередь молодые люди злоупотребляют добротой Государя, его отцовской заботой о них.

Великая княгиня предлагает два вида реформ, которые, по ее мнению, в состоянии улучшить ситуацию: отправить тех студентов, которые начинают беспорядки, на год-два в армейские подразделения с их строгой дисциплиной. Это одна из мер, которая способна спасти души молодых. И второе предложение Елисаветы Феодоровны: «Устрой чистку среди профессоров – худший яд которым ты обладаешь, – и гроза утихнет» [4] Там же. .

Великая княгиня Елисавета Феодоровна. Фотография. 1904 г.

Слова Великой княгини иногда пытались толковать как прямое проявление реакционных взглядов. Однако между такими заявлениями и истиной – дистанция огромного размера. В кругу друзей и коллег Елисаветы Феодоровны было много профессоров, которых она особо ценила. В этом смысле суть ее позиции убедительно выражена И. Ильиным, который писал, что каждая культура, раскрывающаяся под давлением, нетворчески – и мнимая, и пустая. Но творчество культуры вне веры, что характерно было для целого ряда профессоров, – тупиковый путь, в конечном счете ведущий к саморазрушению культуры и сотворению нравственного болота среди обучаемых. Это Великая княгиня видела отчетливо.

Читать дальше