Изольда Кучмаева - Когда жизнь истинствует… Культура благотворения Великой княгини Елисаветы Феодоровны

В контексте этих событий некоторые исследователи творчества Хильдегард анализировали ее переписку с Тенксвинд, «хозяйкой» монастыря в Рупертсберге. Тенксвинд была сестрой Рихарда дон Шпрингирсбаха, который представлял наиболее жесткое направление ордена премонстратов. Когда начиналась переписка с Хильдегард, Тенксвинд уже более двадцати лет была настоятельницей женского монастыря, который следовал строгим правилам Шпрингирсбаха. Поскольку Тенксвинд исповедала идеал бедности, она выражала несогласие с проведением праздничных литургий в обители Хильдегард, отвергала возможность дорогих одеяний и открытых волос у монахинь ее монастыря. Неприемлемо с позиций христианской этики, полагала Тенксвинд, что в монастыре Хильдегард находились исключительно представительницы дворянства, ведь Иисус Христос избрал в качестве помощников простых рыбаков. По ее мнению, согласно правилам, принятым у бенедикцинцев, нет оправдания такому поведению [28] Diers М. Hildegard von Bingen… S. 50. .

В свою очередь Хильдегард писала, что Господь дал народу различия, как и на небе – Он разделил их на определенные категории – ангелов, архангелов, херувимов, серафимов и т. д. Иерархия на земле, подчеркивает аббатиса, подобна небесной иерархии. Господь следит, пишет Хильдегард, чтобы люди не взлетали выше своих возможностей, выше положения, которое было им определено. Нарушение иерархии людьми грозит общественному порядку и устройству монастырской жизни [29] Там же. .

В споре двух знаменитых аббатис поднят вопрос, который многократно становился предметом обсуждения в разных странах. Возобладание той или иной позиции в конкретный исторический период могло повлиять на авторитет временно угасавшей тенденции. Но проходило время, и приходилось признавать наличие этих, на первый взгляд, противоречивых тенденций, в каждой из которых есть своя доля правды и своя мера ущербности.

Через пятьдесят лет после смерти Хильдегард папа Грегор IX дает ход ходатайству о ее канонизации. У монахинь из Рупертсберга не было ни малейшего сомнения в святости Хильдегард. В процедуре канонизации они видели лишь формальность. В 1230 г. они изготовили алтарное покрывало для высокого алтаря своей аббатской церкви. Это покрывало, сделанное на основе пурпурного византийского шелка, являлось роскошью для того времени. На парчовой вышивке изображены несколько фигур, окружающих сидящего на троне Христа в венце. Справа, рядом с патроном монастыря Рупертом, стоит Хильдегард с моделью церкви в руках. На голове у нее, единственной, ниспадающий белый плат, который напоминает о праздничной одежде Хильдегард и ее сестер, надеваемой в дни больших праздников. Над головой Хильдегард впервые появляется нимб, который свидетельствует о высоких ожиданиях монахинь. Но их постигло разочарование. И вряд ли дело было в позиции папы, который не препятствовал канонизации Франциска Ассизского, Елизаветы Тюрингенской и ряда других святых. Общеизвестно, что он с радостью встретил известие о предстоящей канонизации Хильдегард. У самых жестких членов комиссии по канонизации не было сомнений в святости Хильдегард. Но пугала ее смелость, обилие открытий знаменитой аббатисы взрывало в них замкнутость средневековых представлений. Ее стремление увидеть человека в его целостности было нетипичным для того времени. Эта гениальная самоучка вызывала подозрение и недоверие у ортодоксальных церковников. Многозначность ее высказываний пугала, забывались и отодвигались в тень ее сбывающиеся пророчества, многочисленные исцеления больных, ее гениальные литургические песнопения.

Эберхард Хорст в заключение одной из своих работ делает вывод: «Хильдегард направила свой взгляд на все человечество, призванное к святости, она переросла свое время… В мире начинающегося XXI века ее присутствие несокрушимо» [30] Horst Е. Hildegard von Bingen… S. 222, 223. .

Мы достаточно подробно рассмотрели ряд особенностей бытия и религиозной веры Хильдегард с тем, чтобы показать историко-культурный, духовный фон жизни дармштадтской принцессы, раскрыв традиционные основы самосознания народа, которые были характерны для той порейнской земли, где протекала ее юность. Образ средневековой пророчицы, одаренной самоучки, раскрывшей свои необыкновенные способности в широком предметном поле, позволял ощутить, что путь к истине не открывается холодному разуму, а ценностные ориентиры, своеобразные духовные «поверстные столбы жизни», не возникают в бытии путем доказательств. Подобные образы позволяли ищущему молодому человеку уйти от легкомысленной оценки духовной эволюции.

Было бы нелепо возводить на моральный пьедестал Хильдегард, создавая ее непогрешимый образ. Ведь даже святой человек – это не Бог, это особый тип личности, особый способ отношения к миру и к людям, особый тип духовного бытия, ориентированного на вышемирные цели, ценности и смыслы. И все же это личность с ее греховной природой. Вместе с тем всем и во всем был очевиден особый христианский уровень этой личности. Обо всех своих открытиях, видениях и вещих снах она с огромным трепетом, а не с тщеславием сообщала людям, постоянно пребывая в страхе Божьем перед теми небесными явлениями, которые открывались ей. Любой вид своей деятельности Хильдегард рассматривала с христианской позиции, сквозь призму христиански понятого смысла жизни. Такой образ мышления и чувствования был способом ее духовного существования. Живя в реальном мире, конкретно откликаясь на его боли и радости, Хильдегард приоритетное значение отдавала не, казалось бы, главным, экономическим, вопросам развития общества, но прежде всего вопросам нравственности и духовного становления людей. И в этом отношении Великой княгине Елисавете Феодоровне близок образ ее средневековой предшественницы.

Сегодня, в эпоху грандиозных социальных сдвигов, когда вновь прочитываются богатейшие пласты культуры, воображение человека поражают неожиданные грани этого наследия. Возникает интерес к новой тематической заданности исследований. В их ряду природа христианской самоотверженности. Этот мотив звучит все более ощутимо по мере того, как жизнь подтверждает худшие опасения относительно углубляющейся коммерциализации межличностных отношений в мире глобализма.

Неудивительно поэтому, что сегодня, в годы этих эпохальных разломов, так возрос интерес научной общественности и к другому образу святого человека, который безусловно стал своеобразным духовным источником развития юной принцессы Гессенской и Рейнской.

Глубокий антропологический кризис, радикальный релятивизм современного общества побуждает все более серьезно задуматься о том, что нельзя разумно служить земному, забывая о небесном, о непреходящих духовных основах бытия. Социальные катастрофы и кризисы всегда погружают людей в состояние творческих порывов, сопряженных с глубоким покаянием. В такие периоды все более интенсивно изучаются знаковые фигуры отдаленного прошлого, способные и сегодня противостоять углубляющейся дегуманизации культуры. В их ряду – святая подвижница XIII в. Елизавета Тюрингенская – одна из родоначальниц Гессенского рода Германии, поразившая воображение Великой княгини Елисаветы Феодоровны. Бытие Елизаветы Тюрингенской в сознании современного человека – это реальный вызов ряду позитивистских антропологических концепций. Это житие, постигаемое многими в своей духовной сущности, для целого ряда людей неопатристического сознания открывается как знаковое явление, выступая в качестве одной из основ для преодоления упрощенного подхода к диалогу восточно– и западнохристианских традиций.