Array Коллектив авторов - Репортаж без микрофона (сборник)

Наверное, немногие помнят, что первая детская спортивная школа в Советском Союзе была создана в Тбилиси. Инициатором и организатором этого дела был опять-таки Арчил Бакрадзе, и создана она была на базе Первой средней школы.

Приведенные факты достижений выпускников Первой школы в области искусства и спорта – более чем достаточная иллюстрация верности первой части упомянутой выше шутки, но читатель вправе спросить: «Как же обстояли дела со второй ее половиной, где говорится о “легком общеобразовательном уклоне”?»

В ответ буду сух и краток, ибо сухие и точные цифры часто действуют неотразимо. В годы моей учебы школу закончили 13 будущих академиков, 37 профессоров, докторов наук и свыше семидесяти будущих доцентов, кандидатов наук. Как видите, не таким уж «легким» был «общеобразовательный уклон» нашего учебного заведения. За немалый срок (в 2003 году школе исполняется 200 лет) она дала родине ученых, писателей, композиторов, художников, артистов, спортсменов такого высокого ранга и в таком количестве, что не только формально, по принципу нумерации, но и по значению, по своим заслугам называлась и будет называться – Первой.

Вспоминая детские годы, не перестаю удивляться, почему это все гоняли мяч, состязаясь в ловкости, силе и точности ударов, поголовно всех обуял футбол, а я… бегал. Чаще один, реже со своими сверстниками, а иногда с удовольствием соревнуясь с более взрослыми. Все играли в футбол, а я бегал и бегал как ошалелый. Что это было? Потенциальный дар будущего спринтера или стайера? А может, проявление врожденного индивидуализма?

– Хаиндрава, Хаиндрава… – неслось вдогонку.

Хаиндрава – это я. Сам окрестил себя, взяв в прозвище фамилию известного в то время жокея Алеши Хаиндрава. Все сверстники разом подхватили это прозвище. Подхватили просто так, по мальчишескому стадному чувству.

Маршрут наших забегов, скачек наперегонки давно обозначен. Надо пробежать тихую Коргановскую (сейчас улица Киачели), обогнуть храм XVII века, знаменитый «Синий монастырь», затем – прямая Перовской улицы и, наконец, финиш на стыке этих двух улочек. Один бежал справа налево, другой слева направо, по кругу, финишировали на месте старта. Прямо как на крупных соревнованиях. Сегодня это насыщенные автомобильным движением улицы, тогда же все утопало в зелени, весь квартал был тихим и сонным.

Я постоянно выигрывал эти состязания. И вдруг однажды меня опередили в забеге. Помню, еле сдерживая слезы, потребовал перебежку, но опять проиграл. Мой авторитет пошатнулся, и я считал себя обязанным восстановить его. Лишь на следующий день под вечер уговорил своих обидчиков сразиться еще раз. Увы, я проиграл и этот забег. Это было окончательным фиаско.

Весь в слезах, я все рассказал маме. Она улыбалась, успокаивала, но я никак не мог смириться с тем, что ребята, которых я всегда обгонял, так просто взяли да и оставили меня позади. Я чуть не заболел. Только через несколько дней узнал о причине неожиданного улучшения «спортивных» показателей моих соперников. Оказывается, мальчики обнаружили у последнего поворота проходной двор, каких много в Тбилиси, быстро проскакивали через него и, сократив таким образом дистанцию метров на сто, легко обгоняли меня.

Так я уже в детстве узнал, что и в спорте бывают нечестные пути к победе. К сожалению, впоследствии я не раз убеждался в этом…

Вернемся, однако, к Хаиндрава. Бледноликий, стройный красавец, говорили, что он первым из советских наездников выиграл знаменитые скачки в английском городе Дерби. Когда он, в ярко-оранжевой сорочке со свисающими широкими рукавами, в белом, плотно облегающем мышцы длинных ног галифе и легких черных сапожках, появлялся во время «проездки» на арене ипподрома, гордо вскинув голову, а под ним – весь нетерпенье – гарцевал гнедой Шавгул или иссиня-черный Шамиль, зрители восторженно вскакивали со своих мест. Как рассказывала позже мама, в эти мгновения я находился в состоянии, близком к экстазу. Ничего более красивого, величественного я не мог себе представить. Не помню, проигрывал когда-нибудь скачку Хаиндрава или нет. Должно быть, проигрывал. Но мне запомнились только его победы. Победы яркие, впечатляющие. Когда лошади выходили на последнюю прямую, его почти никогда не было среди первых. Он всегда был в гуще догоняющих. Начинался затяжной спурт. Тут любимец публики окончательно «добивал» своих поклонников. На этом решающем отрезке жокеи, как правило, вскидывали хлысты, привставая, всем телом наседали на своих скакунов, погоняя их поводьями, окриком, подталкивая коленями. Так происходит и сейчас, в наши дни. Но хлыст – и Хаиндрава? Такого не помнит никто. У него никогда не было хлыста в руках. Он и в мыслях не допускал такого оскорбления своего друга-скакуна. В эти мгновенья все наездники максимально напрягались, всего себя отдавая борьбе. Хаиндрава же, наоборот, расслаблялся. Полностью доверяя четвероногому другу, он как бы сливался с ним в единое целое и, промчавшись вихрем, первым пересекал линию финиша. Выиграть скачки – спортивный успех. Сделать это красиво – уже искусство.

Хаиндрава так и остался в моей жизни чем-то не до конца реальным, неосязаемым. Мне не довелось познакомиться с ним. Может, так оно и лучше. Не знаю, какое место занимает он в истории нашего конного спорта, но для меня он был идеалом всего. Кумир отрочества, одухотворенный и недоступный.

Я старался во всем ему подражать: ходить, как Хаиндрава, бегать, как его Шамиль. Даже его умение держать голову высоко вскинутой в точности копировалось мной, как и его таинственный посвист перед самым финишем. Может, он и вправду свистел, а может, мне это только казалось, – не знаю. Но я свистел и свистел по-хаиндравски. Пусть все остальные глупые создания гоняют мяч – я же буду бегать и побеждать, как Хаиндрава. Когда родители показали мне какой-то журнал с фотографией моего кумира, выигравшего английское дерби, у меня словно крылья выросли. В тот день меня долго искали и нашли в полночь где-то далеко от дома. Я бегал весь вечер, бегал без устали, раз за разом выигрывая все дерби на всех близлежащих улочках и проездах нашего квартала. А когда все соперники оказались биты, побежал в другой дальний квартал…

Когда я в школе начал изучать древнегреческую мифологию и впервые узнал о кентавре, мгновенно мелькнула мысль – Хаиндрава. Человек и конь в одном существе. Не знаю, есть ли в природе животное, прелестнее лошади, благороднее и умнее? Даже самый норовистый, непокорный конь – друг и верный соратник человека. Сотни, тысячи строк стихов и прозы посвящены этому прекрасному созданию природы. Из глубины веков протоптал к нам путь Росинант, верный друг «рыцаря печального образа», и бог весть, сколько ему еще шагать в далекие дали будущего. Шедевр грузинской поэзии – «Мерани» («Пегас») Николоза Бараташвили – вершина поэтической метафоры, отождествляющей крылатый бег Пегаса с быстротечностью времени в бесконечном пространстве и эфемерностью человеческого бытия.