Борис Мягков - Булгаков на Патриарших

Нельзя сказать, что метод историко-топографического отражения жизни в творчестве был впервые применен именно Булгаковым. Этому предшествовал богатый литературный опыт, использующий важнейшую закономерность – пространственную определенность художественного вымысла. Причем вымысел этот может быть самый фантастический, самый невероятный, но, как правило, действия происходят как бы на реальной «сцене», на реальных своего рода «подмостках», то есть любая настоящая литература имеет свою «сцену», свой, пусть минимальный порой, топографический фон. Как в «волшебном фонаре», на него проецируют, на нем возникают образы. Творчество – это «волшебный фонарь», и образы, порождаемые воображением художника, писателя, так же точно проецируются на «экране» конкретных мест, конкретных адресов.

Тому множество примеров, позволяющих по-настоящему понять почти «священный культ точности» в мировой литературной классике, включая русскую классику. Чем талантливее писатель, тем он более точно относится к фактам, в том числе географического и топографического порядка, иной раз, правда, сознательно «зашифровывая» тот или иной адрес.

Топографическая конкретность, пространственная точность – обязательное условие реалистической литературы, одна из ее граней. Нельзя описывать кого-то и что-то, неведомо где живущего и неведомо где происходящее, то есть без представления, где разворачивается действие тех или иных литературных произведений.

Это характерно для каждой книги, для каждого автора. Истоком литературной топографии следует, видимо, считать классическую «Бедную Лизу» Карамзина, а перспектива ее бесконечна. Мир книги, мир автора-писателя реален и в то же время не материален. Герои, которые обитают вокруг нас, живут, пока мы думаем о них, вспоминаем о них, переживаем события книги вместе с ними. Ведь глубокое, а не поверхностное чтение – это процесс сопереживания, когда мы делаем в общем то же, что делал автор: представляем себе героев в той среде, где они обитают по воле автора. Так формируется мир поэтической географии, постепенно вырабатываются определенные методы исследования, закономерности соотношений географического и поэтического материалов. При этом биография автора, интересная биография интересного автора – это есть еще и творчество. И биография, как питающий фундамент, – первый его этап. Можно многое расшифровать в литературе, если исследователь достаточно хорошо знает биографию писателя, ибо писатель, творец, в большинстве случаев ведет своих героев по собственной судьбе.

«Писатели часто высматривают, выбирают место действия своих произведений, словно любящие, заботливые родители, ищущие жилище для выношенных, но еще не рожденных детей, – пишет один из основоположников московской литературной топографии журналист А. А. Шамаро. – Вслед за карамзинской Лизой – другой классический пример – Достоевский. Долгими часами бродил он по петербургским кварталам, примыкавшим к изломанной полосе бывшего Екатерининского канала, подсчитывал даже число шагов по тротуарам и число ступеней на лестницах в облюбованных им домах» [2] Шамаро А. Действие происходит в Москве. М.: Московский рабочий, 1979. С. 8–9. .

И уже потом исследователи, литературоведы-топографы обнаруживали на страницах «Бедных людей», «Преступления и наказания», «Идиота» результаты его прогулок, как находили топографические детали книг писателя уже на современных улицах и в переулках. «А жители таких улиц и переулков и не подозревали, что писатели, проходя под окнами их домов, действовали как настоящие экспроприаторы: не спрашивая ни у кого разрешения, просто „захватывали“ эти дома для своих героев» [3] Шамаро А. Действие происходит в Москве. М.: Московский рабочий, 1979. С. 9. .

К таким писателям принадлежит и Михаил Булгаков. Он разделял эти традиции «священного литературного культа», и почти во всех своих произведениях, не исключая и пьесы, так изображал события, что можно было узнать, догадаться, определить литературную топографию описываемого. Особой заботой автора являлась точность в колорите времени и места.

Рассказывая о героях и событиях, Булгаков поселял персонажи в тех местах, которые прекрасно знал, где жил и работал сам, его родственники, его друзья, а бывало, и враги. Эти места «прописки» либо всегда точно узнаваемы в фактических адресах, либо слегка зашифрованы или неуловимо изменены, перенесены, слиты друг с другом в причудливых сочетаниях.

Мы сделаем попытку побывать в самом большом районе этой «булгаковской страны», используя знание биографии писателя, его творчества и читательское воображение. Нам предстоит провести время, – не выезжая из Москвы, – в главном городе булгаковской литературной топографии.

Булгаковская Москва… Ее описание, по выражению писателя, критика и литературоведа В. Я. Лакшина, впервые применившего это словосочетание, «в точности и колорите места было особой заботой автора» [4] Новый мир. 1968, № 6. С. 287. . И это не случайно. К тому времени у Булгакова сложился уже в этом достаточный опыт. Его семь рассказов цикла «Записки юного врача» переносят нас в дореволюционное провинциальное захолустье, в село Никольское на Смоленщине и Вязьму. Здесь в 1916–1918 годах работал земским врачом сам автор. Рассказы «В ночь на 3-е число», «Я убил», роман «Белая гвардия» автобиографически отражают «смутное время» в Киеве, где он жил в 1918–1919 годах.

Наброски «Дань восхищения» и «Необыкновенные приключения доктора», рассказы «Налет», «Красная корона», «Китайская история», пьеса «Сыновья муллы» рассказывают о революционных событиях и Гражданской войне на Украине и Северном Кавказе: будущий романист и здесь был в гуще событий. В конце 1919 года судьба привела его во Владикавказ, где он «бросил звание лекаря с отличием и писал». Фельетоны Булгакова на местном материале (например «Неделя просвещения») «шли во многих кавказских газетах», а в рассказе «Богема» и повести «Записки на манжетах» в персонажах легко узнаваемы реальные люди и места тогдашнего Владикавказа, а потом и Москвы.

Вся последующая жизнь и творчество Булгакова были связаны с Москвой, куда он приехал осенью 1921 года, приехал, «чтобы остаться в ней навсегда», тогда еще 30-летний начинающий писатель и драматург. С тех пор практически всегда (исключая названные ранее произведения, а также прозу, пьесы, сценарии и либретто на историческом материале) он избирает местом действия своих творений разных жанров нашу столицу, его перо, можно сказать, было навсегда отдано любимому городу.

И подобно А. С. Грибоедову, отразившему в бессмертной комедии «Горе от ума», как в капле воды, весь мир «грибоедовской Москвы», Булгаков, продолжатель этих традиций, в своих московских произведениях создал свою Москву – неповторимую булгаковскую…