3иновий Шейнис - Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек

Не всегда легко было добиться согласия на беседу и далеко не всегда – получить необходимый материал. Мешали тени прошлого. Иногда я приходил к людям, которые встречали меня с недоверием и подозрительностью: «Вы хотите написать о Максиме Максимовиче? Похвально и даже очень полезно, но выйдет ли? Да я и не помню ничего».

Но постепенно налаживалась беседа, и перед моим мысленным взором разворачивалась панорама жизни Литвинова – революционера, дипломата, человека.

Много мне дали беседы с Л. А. Фотиевой – секретарем В. И. Ленина. Лидия Александровна помнила Литвинова с той поры, когда он вернулся из эмиграции, часто бывал на заседаниях Совнаркома. Татьяна Федоровна Людвинская, член КПСС с 1903 года, встречалась с Литвиновым в Швейцарии в годы эмиграции и позже в Москве. Она охотно поделилась со мной своими воспоминаниями и наблюдениями.

Одновременно я изучал зарубежные источники. Многие буржуазные исследователи основательно исказили образ Литвинова, немало издано и грубых фальшивок о советском дипломате, в том числе якобы написанные им так называемые «Заметки для дневника». Как признал бывший сотрудник американской разведки Пол Блэкстон на страницах американского журнала «Уикли ревью», фальшивка эта была сфабрикована провокатором Григорием Беседовским, работавшим в конце 20-х годов в советском полпредстве в Париже. Беседовский переметнулся в белогвардейский лагерь.

Опровергнуть эти материалы не представляло труда. Фальшивку Беседовского разоблачила сама зарубежная печать, вынужденная отмежеваться от топорно сработанной книжонки перебежчика. Что же касается других вымыслов и домыслов, то о них сказано в ходе моего повествования о жизни и деятельности Литвинова.

Когда работа над книгой подходила к концу, я обратился к А. И. Микояну с просьбой поделиться воспоминаниями о Литвинове. Согласие было дано. Беседы с ним были для меня чрезвычайно важны и полезны. Прочитав всю рукопись, Микоян дал согласие написать предисловие.

Затем я имел беседу с В. М. Молотовым, попросил его высказать мнение о Литвинове как дипломате. Молотов назвал Литвинова одним из крупнейших советских дипломатов. Но это было сказано через двадцать лет после кончины Литвинова.

Мой архив пополнялся, но я продолжал разыскивать свидетелей истории. Ведь не только известные деятели, но и те, кого часто называют «рядовыми», хранят в своей памяти бесценные факты и штрихи нашей эпохи. Таким хранителем истории оказался Николай Яковлевич Клименков, шифровальщик советской делегации на Генуэзской конференции, свидетель важнейших событий.

Готовясь к работе над книгой о жизни и деятельности Литвинова, я пять лет проработал в архивах. Поначалу мне сказали, что в архивах ничего, или почти ничего, нет. Но выяснилось, что материалов там очень много. Во-первых, надо получить к ним доступ, а во-вторых, хорошенько порыться. Я разыскал уникальные документы в Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Центральном государственном архиве Октябрьской революции, Архиве внешней политики МИД СССР, работал и в других архивах.

В 1964 году я обратился к семье Литвинова с просьбой поделиться воспоминаниями и ознакомить меня с имеющимися у них материалами семейного архива. Поначалу к моей просьбе отнеслись без энтузиазма, ответили, что ничего особенного нет. Но после публикации первых глав будущей книги в журналах я получил теплую, благодарственную телеграмму от вдовы Литвинова и членов его семьи. Контакт был установлен, и началась одна из интереснейших страниц исследовательской работы.

Постепенно, неделя за неделей, из шкафов, ящиков и других укромных местечек извлекались старые газеты, сугубо личные документы, которым не придавалось значения, но для меня они были бесценными. Часто вечерами я подолгу сидел с Айви Вальтеровной Литвиновой, Татьяной Максимовной и Михаилом Максимовичем, перед глазами всплывали страницы жизни дипломата. Обычно беседы заканчивались моим стереотипным вопросом: «Больше ничего не нашли, все углы обшарили?»

Ответ был неизменный: «Все, больше ничего нет… Да, вот еще одна фотография. Может быть, она представляет интерес…»

Иногда во время чаепитий – они происходили обычно на кухне – меня магнетически притягивала дверца антресоли. Чердаки старых особняков, подвалы купеческих подворий, заброшенные строения всегда таят в себе что-то таинственное. Вот так манила меня и дверца антресоли.

Как-то вечером, когда наша беседа уже подходила к концу, я спросил у Айви Вальтеровны, указав на антресоль:

– А там ничего нет?

Литвинова рассмеялась:

– Конечно, ничего.

– Разрешите я посмотрю сам.

– Смотрите, вы прямо Шерлок Холмс.

Я взобрался на табурет, приоткрыл дверцы, подтянулся на руках и оказался внутри. Там было темно. Я прополз дальше и наткнулся на корзину. Сквозь полумрак я увидел, что она заполнена каким-то старьем. Старье я выбросил и вместе с корзиной спрыгнул на пол. На дне корзины я обнаружил исторические документы в «Личной папке» Литвинова: паспорт секретаря большевистской колонии в Лондоне Максима Литвинова, визитную карточку народного посла Советской России в Англии, единственный уцелевший экземпляр книги, написанной Литвиновым в Лондоне, «Большевистская революция, ее смысл и значение», гранку предисловия, написанного по поручению В. И. Ленина к тексту первой Советской Конституции, которую Литвинов издал в Лондоне в 1918 году, вырезки из английских газет за 1917–1918 годы, среди них сообщение «Таймc» об узнике Брикстонской тюрьмы Максиме Литвинове…

Мои встречи с семьей Максима Максимовича продолжались несколько лет. Мне были переданы документы, среди них письма Максима Максимовича семье, написанные в годы Великой Отечественной войны, когда он находился на посту посла СССР в Соединенных Штатах Америки.

В 1966 году работа над книгой «Максим Максимович Литвинов» была закончена. Редакции центральных журналов проявили большой интерес к книге, начали публиковать главы.

В 1968 году увидели свет еще некоторые главы и фрагменты книги. Потом наступил перерыв, длившийся восемнадцать лет. Лишь в 1986 году дело сдвинулось с мертвой точки. Одна за другой появились главы в журнале Академии наук «Новая и новейшая история», фрагменты в других органах печати.

После этих публикаций я начал получать письма от старых большевиков, знавших Литвинова. Моей работой интересовались бывшие дипломаты и партийные деятели, звонили люди разных возрастов и профессий.

Как-то вечером мне позвонила женщина, не назвав себя, сказала, что все эти годы следила за публикациями глав книги о Литвинове, давно разыскивает меня и теперь просит прийти к ней.