Юрий Батурин - Властелины бесконечности. Космонавт о профессии и судьбе

По зрелому размышлению, пришлось согласиться: читатели правы. Действительно, человек воспринимает мир на трех «экранах».

Первый экран, которым часто и ограничиваются, – «экран сознания» – безусловно, основной, на котором предстает картина мира, основанная на знаниях, благоприобретенных и остающихся в активном пользовании.

Второй – «экран подсознания», в работе которого нет ничего мистического, хотя он и выглядит просто как черный (выключенный) экран, внезапно (!) показывающий нужную информацию, которой полезно воспользоваться. Мы пока очень мало знаем, как работает и устроено подсознание, поэтому слово «черный» здесь употреблено по ассоциации с термином «черный ящик», в науке так обозначается объект, чье устройство мы не знаем, но можем видеть и сравнивать сигнал (информацию) на его «входе» и на «выходе». На «входе» содержится вся информация, зафиксированная мозгом, но ушедшая из оперативной памяти, как бы забытая, а на «выходе» – часть ее, потребовавшаяся здесь и сейчас и «заказанная» мозгом некоторое время назад. Каждый знает, что перед экзаменом полезнее не наполнять в последнюю ночь свой «экран сознания», а хорошенько выспаться, лишь прочитав перед сном перечень экзаменационных вопросов и тем самым дав задание подсознанию. Утром, на свежую голову, вы значительно лучше ответите экзаменатору с помощью подсознания, которое подскажет сознанию те знания, которые вы слышали на лекции или читали, но ушедшие из активных ячеек памяти.

Третий – «экран чувствования». В некоторых видах деятельности рекомендуют отключать эмоции (операторы сложных систем и процессов), в других – они, наоборот, окрашивают рациональную картину знаний в цвета чувств (художник, музыкант, поэт), что помогает ориентироваться в широком спектре между добром и злом. В космосе, в ином мире, где все по-другому, выработанные земные алгоритмы иногда отказывают, и тогда приходится принимать решения посредством образного мышления, используя «картинку» с «экрана чувствования». Вот этого, третьего «экрана» и не хватало в предыдущей книге.

Я позволил себе поднять старые записи своих бесед и интервью с космонавтами, которые буду цитировать без специальных ссылок. Предлагаемые читателю размышления носят абсолютно субъективный характер, что подчеркивают вставки из полетного дневника, который, к сожалению, я так пока и не удосужился опубликовать: записи, сделанные в космическом полете, безусловно, продиктованы чувствами и ощущениями в той же мере, что и приобретенными знаниями.

Освоение космоса – сложный и противоречивый процесс, без результатов которого и история нашей страны, и мировая история оказались бы совсем иными. Понимание внутреннего мира тех, кто вот уже более полувека летает в космос, совершенно необходимо для того, чтобы рефлексивно охватить весь наш мир целиком со всей его Историей.

Сейчас нужно все записать. И осознать, осмыслить. Короткое мое свидание с Землей. Совсем миг, если понять, что человеку вообще очень мало дано «погостить» на Земле. Что мы успеваем на ней? Для чего живем? Какое «сообщение» каждый из нас несет через время и космос? Не «стираем» ли мы его вместо того, чтобы сделать полнее, богаче? Убрать «шум». Словом, «раскрыться» полностью? Есть какое-то смутное ощущение, что подобрался к проблеме «смысла жизни». Конечно, только в личном плане.

Я знаю, что сегодня мне будут сниться ребята, станция и Земля. Земля, с которой мы смотрим друг на друга, разделенные черной пустотой. Потом пробуждение.

Вот и всё. «Свидание» окончено. Удар, называемый «мягкой посадкой», приводит в чувство ненадолго возомнившего о себе «небожителя». Мечта воплотилась в реальность и снова обращается в мечту…

Мой путь в космос был долгим. Но и самый длинный путь начинается с первого шага. Когда случился тот первотолчок, который направил траекторию моей жизни сквозь космическое пространство? Если быть более конкретным – кто подсказал мне мотив, исподволь начавший работать и заставивший меня незаметно даже для себя думать о космосе?

Первой книжкой, которую я прочитал в своей жизни – а научился я читать рано и прочитал ее в четыре года, – была книга академика Сергея Ивановича Вавилова «Исаак Ньютон», написанная в 1943 г. Впрочем, у отца было издание 1945 г. Я подошел к отцовскому книжному шкафу и, поскольку мог дотянуться только до нижней полки, выбрал, как сейчас предполагаю, просто по внешней привлекательности: красивый серый корешок с орнаментом, тисненым золотом, и имя – «Исаак Ньютон» – на синем фоне. Вытащил книгу и углубился в нее. Читал несколько дней. Мама говорила, что все это время я был абсолютно тихий – не бегал, ничего не ломал, ни к кому не приставал с просьбами поиграть. А мне просто надоело ходить по улицам, где мама учила меня читать по вывескам: «Ап-те-ка», «Бу-лоч-ная»… Я уже все вывески в округе знал. Надо было найти что-то поинтереснее. Так я по буквам сложил весь текст книги Вавилова.

В частности, я прочитал: «Прямая цель телескопа – звездное небо». Загадочная фраза. «Цель» в то время для меня означало только то, во что стреляют. Что такое прямая линия, я уже представлял, потому что от руки мне ее провести никак не удавалось, но если использовать в качестве вспомогательного средства край коробки, то она выходила вполне пристойно. Но как прицелиться в звездное небо? Получается, что прицеливаться можно сразу во все точки неба? Но это не прямая, а много прямых… А небо – везде вокруг шара Земли… Как же выглядит этот загадочный телескоп, из которого можно прицеливаться сразу во все стороны? Голова шла кругом! Я пошел приставать к родителям с вопросами. Они удивились: «Откуда ты это взял?» Я показал. Мама объяснила мне, что телескоп – это большая подзорная труба с увеличительным стеклом, через которое можно смотреть на небо и направлять его на разные звезды. Я все понял. Осталась только одна неясность: почему – «прямая цель»? Эта «прямая цель» мучила меня долгое время и потому запомнилась на всю жизнь.

Что такое «звездное небо», я к тому времени хорошо знал. В памяти навсегда осталось более раннее и самое сильное впечатление детства: мне три года; лежу на сене в санях, укутанный в тулуп, и смотрю на небо, усыпанное звездами. Дедушка везет нас с мамой к себе с поезда. Мороз. Хвойный лес в снегу. Ночная дорога. Точнее, был декабрьский вечер, к двадцати часам уже ночная темь, особенно на ведущей в деревню лесной дороге, где ни огонька. Звездное небо притягивало. Оно было красиво и в то же время хранило какую-то тайну. Свежее детское восприятие фиксирует такие впечатления сразу и навсегда.