Анатолий Левандовский - Жанна дАрк

Возмущенный Ла Гир так сжал рукоятку меча, что та чуть не треснула.

Желторотый птенец Клермон, едва посвященный в рыцари, хочет стяжать себе славу и проваливает все сражение!

И правда, пока французы стояли и ждали, годоны закончили подготовку к встрече. Они устроили ограду из обозных телег, за которой укрылась конница. Перед телегами, остриями к противнику, врыли колья. Между кольями расположились стрелки и выдвинули луки.

Ну можно ли было выдержать такое! А Клермон все не подходил…

Наконец у одного из капитанов терпение истощилось. Он ринулся вперед, его кавалеристы прошли половину расстояния, но тут их почти всех расстреляли английские лучники. Такая же судьба постигла второй отряд, едва сдвинувшийся с места. После этого английская конница вышла из-за прикрытия и ударила по дрогнувшим флангам французов…

…Разгром был полный. Честолюбивый Клермон, испортивший все деле, так и не вступил в сражение. Увидев, что происходит, он повернул обратно. Дюнуа был ранен и едва избежал плена. Только храбрецы Да Гира и Сентрайля своей отвагой спасли армию от уничтожения. Прикрывая бегство, они задержали англичан и заставили их отказаться от преследования.

Все это произошло у деревни Руврэ, близ Арженвиля. И названо было это сражение, столь плачевно окончившееся для французских воинов, «битвой селедок», ибо среди продовольствия, находившегося в обозе, преобладала соленая рыба…

Исход битвы у Руврэ коренным образом изменил соотношение сил. Англичане получили продовольствие и резервы. Французы потеряли престиж и людей. Возмущенные орлеанцы встретили Клермона проклятиями, и он вместе со своими людьми поспешил оставить город. Вслед за ним потянулись и другие капитаны, удиравшие из осажденной крепости, как крысы с тонущего корабля. Ушел Буссак, мотивируя свое бегство земельной тяжбой, ушел Шаванн безо всякой мотивировки, начали складывать пожитки Ла Гир и Сентрайль. Последние, правда, в ответ на мольбы горожан обещали вскоре вернуться, но им мало кто верил.

В марте — первой половине апреля англичане закончили окружение Орлеана. Они возвели ряд новых крепостей и сооружений, которые вместе с построенными раньше опоясали город со всех сторон.

К северо-востоку от крепости Лондон возникли насыпь Руан и бастилия Париж. На востоке, контролируя дорогу на Жьен и охраняя район, как более удобный для переправы, выросла бастилия Сен-Лу. Наконец на левом берегу, против острова Туаль, был укреплен старый форт Жан-ле-Блан, делавший невозможным переправу у Новой башни.

Наступили тяжелые дни. Рыцари, которых орлеанцы поили и кормили в течение многих месяцев, покидали город на произвол судьбы.

Годоны все туже стягивали кольцо осады.

Надеяться было не на кого.

Зажиточные буржуа настолько струсили, что стали на путь предательства. Они вступили в переговоры с герцогом Бургундским, предлагая сдать ему город, если он освободит их от англичан.

Но простые люди Орлеана не обнаруживали склонности к подобной сделке. Они точили копья и закаляли сердца. Они были готовы умереть, но не изменить родине.

Именно в это время до них все чаще стали доходить слухи о Деве.

Слухи эти, только появившись, начали расти и распространяться. Они переходили из дома в дом, с батареи на батарею, от укрепления к укреплению.

— Святая девушка из Лотарингии приехала в Жьен. Она из нашего брата, из бедных людей, не чета предателям господам! Она едет к королю и будет просить, чтобы ей дали солдат. Она явится с войском и снимет осаду. Она поможет нам! Она нас спасет! Да благословит ее господь!

Граф Дюнуа, остававшийся в осажденном городе, быстро понял, какую пользу можно извлечь из народной веры. Он послал своих делегатов к королю в Шинон с просьбой ускорить приезд Девы. Орлеанцы пристально следили за всем, что было связано с ее деятельностью.

Вот она поразила знать, подойдя на приеме к королю… Вот ее везут в Пуатье… Вот в Пуатье она задала перцу попам — что за молодчина!.. Вот она едет в Тур и Блуа, чтобы приступить к формированию войска… Она скоро будет с нами, наша Дева!..

И Орлеан воспрянул духом. Его не страшили больше английские укрепления и солдаты. Он ждал крестьянку Жанну из Домреми и прочно связывал свою судьбу с судьбой отважной девушки.

— Я люблю свой меч, — говорила Жанна, — но в сорок раз больше люблю свое знамя.

Меч был предвестником войны и смерти. Белое знамя Жанны символизировало мир и жизнь. Ненавидя захватчиков, пламенно желая стереть их следы с родной земли, Дева взялась за меч. Но знамя было ей в сорок раз дороже. Она не хотела обагрять свой меч в крови. Она стремилась водрузить над Францией знамя Мира. И для установления мира она не жалела сил. Только когда всякая надежда на мир исчезла, Жанна подняла свое сверкающее оружие.

Меч и знамя она обрела в Туре, городе ярмарок и цехов, славном тонкими ремеслами и искусными мастерами.

Из Пуатье в Тур Жанну перевезли в середине апреля. Здесь она встретила многих друзей, в том числе Жана из Меца и Бертрана де Пуленжи. Оба воина прибыли вместе с королевским отрядом, рассчитывая экипироваться и заказать доспехи. Жанне тоже было необходимо боевое облачение. Ей указали мастерскую оружейника, который согласно королевскому приказу сделал ей в короткий срок полный рыцарский костюм.

Когда Жанне показали готовые доспехи, она просияла. Здесь было все: шлем с поднимающимся забралом, панцирь, защищающий грудь и спину, наплечники, налокотники, рукава, перчатки, набедренники, наколенники, ноговицы и ботинки. Латы были белого цвета.

Понадобилась примерка. Это оказалось довольно сложным делом. Девушке пришлось лечь на пол, и несколько человек постепенно водворяли на нее в определенной последовательности отдельные части доспехов, закрепляя их прочными шнурками и ремнями. Потом Жанну подняли и поставили на ноги.

В первый момент ей показалось, что она не может двинуться с места. Лишь с усилиями удалось согнуть колени. На стыках латы страшно скрипели и впивались в тело. Мастер проверил уязвимые места, наметил, где следовало отогнуть или подпилить металл, и предупредил девушку, что все соприкасающиеся детали необходимо смазывать жиром. Рыцари успокоили Жанну, уверяя, что она постепенно привыкнет к доспехам, тем более что ходить в них ей придется мало: это был боевой костюм, предназначенный преимущественно для езды верхом.

Жанне очень понравился изящный полукафтан из белого сукна, сделанный для нее турским портным. Такие полукафтаны командиры надевали поверх лат. Это была открытая спереди одежда, обрамленная красивой вырезной бахромой, спадавшей на руки и бедра.

Рыцари подобрали Жанне лошадь — сильное и выносливое животное, послушное узде и привычное к боевой обстановке.