Иван Бабак - Звезды на крыльях

Когда летчики обсуждали этот случай, они говорили и о том, что такие действия чрезвычайно рискованны и для самого атакующего. Гучек смущенно отвечал:

— Об этом некогда было думать. Просто не захотелось упускать этого фашиста живым. А насчет риска — ничего. Закончится война, тогда и мы перестанем рисковать…

Действительно опасным был этот воздушный бой Петра Гучека. Но это не слепой риск — в нем сочетались исключительное мужество, точный расчет и великолепное умение ориентироваться в трудной ситуации, подкрепленное незаурядным мастерством техники пилотирования, а главное — волей к победе. Этот фашист был пятнадцатым на боевом счету Гучека. Тепло поздравляли авиаторы своего боевого друга с очередной победой.

Господство нашей авиации во Львовско-Сандомирской операции было подавляющим. Теперь, кроме тактического и морального факторов, этому способствовало четырехкратное численное превосходство. Летчики 100-го полка только в первые дни боев под Львовом сбили 27 фашистских самолетов, сами не понеся потерь. Но враг был еще силен. В воздухе, как и на земле, шли ожесточенные бои.

В этот период Бельскому пришлось плечом к плечу воевать с Василием Бондаренко, уроженцем Полтавщины, и быть свидетелем его растущего мастерства.

В их полк он прибыл в последние дни боев на Кубани. Несколько неудачных боев с его участием, а главное — его своеобразный, строптивый характер, нередко приводивший к конфликтам, стали причиной того, что некоторые летчики не хотели идти с ним вместе на задание. Ему поручали главным образом вести воздушную разведку, наносить удары с воздуха по отдельным объектам, осуществлять связь с нашими наступающими войсками, перехватывать воздушных разведчиков противника.

Вот здесь и раскрылся его талант летчика-истребителя. Чаще всего в паре со своим ведомым Иваном Кондратьевым, а иногда двумя парами вылетал Василий Бондаренко на разведку далеко за линию фронта. В ясную погоду он поднимался на большую высоту, в ненастье, когда сплошная облачность прижимала почти к земле, на предельно малой высоте, зачастую на бреющем полете, летал по далеким тылам, собирая очень денные разведывательные данные для нашего командования. Его позывной «Василий» был хорошо известен в штабах наземных войск. Нередко оттуда, минуя ваши авиационные инстанции, приходили непосредственно в полк задания «Василию» для ведения разведки.

Но Василий Бондаренко мечтал о воздушных боях, а именно таких заданий ему не давали.

Бельский решил помочь талантливому летчику.

— Товарищ лейтенант, я вас возьму к себе, но при одном обязательном условии: будете в бою высокодисциплинированным. Запомните, наименьшей оплошности, неточности или несвоевременного выполнения команды я вам не прощу.

— Возьмите, товарищ командир! Я оправдаю ваше доверие. Вот увидите…

Узнав о решении Бельского, многие летчики открыто не одобряли его, предостерегали от возможных нежелательных последствий.

Первые вылеты с ним здесь, на львовском направлении, были очень несложными. Бельский внимательно присматривался к действиям Бондаренко, которого назначил своим заместителем по группе, ждал подходящего случая серьезного воздушного боя, чтобы в трудных ситуациях проверить его действия. И такой случай представился буквально на третий день после начала наступления наших войск.

Бельский вел группу из десяти самолетов в район Горохова. Они должны были прикрывать прорвавшие оборону и развивающие наступление наземные части от ударов противника с воздуха. В определенное время над линией фронта появлялись истребители врага, и, как и раньше, они пытались связать боем истребители нашего прикрытия. Сразу же после этого появлялись бомбардировщики или штурмовики и обрушивали свой бомбовый груз, а часто и пушечно-пулеметный огонь по нашим войскам; а затем быстро уходили с поля боя. И хотя фашисты уже потеряли свое былое господство в воздухе, они все же предпринимали яростные попытки нанести удар по нашим наземным войскам, задержать их наступление. Вот поэтому и повел Бельский свою группу в направлении, откуда обычно появлялись вражеские самолеты, с тем, чтобы встретить их на подходе к линии фронта.

Вскоре показался противник. Плотным строем, маскируясь нижним краем облачности, к линии фронта приближалось восемь самолетов ФВ-190. Ведущий группы решил атаковать их своей ударной группой — шестью машинами, используя внезапность, тоже из-под самой кромки облачности.

Ведущему прикрывающей четверки Василию Бондаренко приказал держаться в стороне. Противник не ожидал атаки здесь, на подходе к линии фронта, а плотный строй боевого порядка помешал ему предпринять маневр, чтобы уклониться от удара. В результате первой же атаки Бельскому удалось сбить ведущего, а остальные, сбрасывая бомбы куда попало, бросились врассыпную. Но наши летчики не отставали. От прицельного огня их загорелись и врезались в землю еще два самолета. Убедившись, что спастись бегством не удастся, гитлеровцы вступили в бой. В это время, услышав, наверное, по радио о завязавшейся схватке, со стороны линии фронта ринулись в атаку еще четыре «мессершмитта». Они явно рассчитывали на успех, так как знали, что наши самолеты связаны боем с «фоккерами». Но их стремительно перехватила четверка Василия Бондаренко. И вот уже объятые пламенем падают два «мессершмитта», два оставшихся пытаются уйти один, пикируя к земле, другой — набирая высоту. Бельский видит, как Бондаренко преследует уходящего в облако «мессера». Расстояние между ними резко сокращается. Успеет ли атаковать, пока тот не спрятался в облачности? Бондаренко открывает огонь, но силуэт «мессера» начинает расплываться в облаке, а затем и вовсе исчезает.

«Жаль. Опоздал малость», — подумал Бельский. И вдруг увидел, как, перевернувшись, вываливается из облака тот самый «мессершмитт». Еще несколько беспорядочных витков — и машина начинает распадаться на куски.

Не выдержав, он во весь голос кричит по радио:

— Замечательно, Бондаренко! Молодец, молодец, Василий!

Бой окончен. Результат — шесть сбитых фашистских самолетов. Наша группа потерь не имеет. Но, пожалуй, самое главное: «Фоккерам» не удалось сбросить бомбы на наши наступающие наземные войска. Этот бой стал решающим во взаимоотношениях Бельского с Бондаренко. Бондаренко выдержал в глазах Бельского экзамен на доверие, причем выдержал его с оценкой «отлично». Этот бой по-настоящему сроднил их. Неуклонно рос счет фашистских самолетов, сбитых Василием Бондаренко. За мужество, отвагу, проявленные в яростных воздушных схватках, Родина удостоила его звания Героя Советского Союза.

Однажды вечером, после разбора итогов боевых заданий, командир полка майор Лукьянов обращается к своему помощнику по воздушно-стрелковой службе: