Руслан Скрынников - Ермак

Мусульманское духовенство относилось с неодобрением к народным песням и преданиям, прославлявшим атамана. Но все попытки заглушить молву о Ермаке ни к чему не привели.

Кучум был последним, кто прибыл на берег Иртыша, чтобы посмотреть на своего грозного противника. Его сопровождали знатные мурзы.

Кучуму не удалось вернуться в Кашлык, где утвердился его соперник Сеид-хан. Даже когда тот попал в плен, это не принесло выгоды престарелому хану. Русские воеводы объявили, что царь возьмет на службу всех татар, которые того пожелают. Новым царским слугам назначали денежное и хлебное жалованье.

Призывы воевод возымели действие. Многим татарам надоело скакать по степи за Кучумом, и они потянулись в родные улусы под Кашлык. В числе других к русским отъехал мурза Кайдаул, которому по разделу достался доспех Ермака.

Сфера власти Кучума стремительно сужалась. Волости, располагавшиеся в Прииртышье к югу от Тобольска на расстоянии пятнадцати дней пути по реке, признали власть русского царя и стали платить воеводам ясак в половинном окладе. Другую половину ясака местные князьки и есаулы продолжали давать Кучуму, «блюдяся от него войны».

Теснимый со всех сторон, Кучум послал в Москву грамоту. Он настойчиво просил отпустить к нему пленного Маметкула. Одновременно хан просил царя Федора пожаловать его сибирским юртом «под царскою высокою рукою». В Москве не придали значения миролюбивым заявлениям Кучума. Там не забыли, как хан, будучи царским вассалом, велел однажды убить русского посла и вероломно напал на Пермский край. Маметкул справедливо считался лучшим военачальником Сибирского ханства. Не потому ли Кучум старался вызволить его, что замышлял новую войну?

Выстроив сеть укреплений на Оби и Нижнем Иртыше, русские двинулись в южные пределы Сибирского царства. Воевода князь Андрей Елецкий получил приказ пройти по Иртышу до устья реки Тары и выстроить там крепость. Царская рать насчитывала более полутора тысяч ратных людей. Среди них было 550 сибирских татар и 400 башкир и татар из Уфы, Казани и Свияжска.

Елецкий не скупился на мирные жесты по отношению к Кучуму. Он должен был усыпить бдительность хана, «приказывать гладко и его оплашивать, покаместь город укрепится».

Мирные заверения сторон были не более чем хитростью. Андрей Елецкий имел тайный наказ разгромить Кучума, если представится возможным захватить его врасплох. В свою очередь, Кучум искал повсюду союзников для войны с «белым царем». Он не раз обращался к правителю Бухары Абдуллах-хану с просьбой о помощи. Но бухарский правитель был занят борьбой за Хорезм и не мог прислать ему подкрепления.

Кучум заключил договор с нарымским князем Воней, стоявшим во главе Пегой орды. Воня копил силы для нападения на Сургут, и Кучум прикочевал поближе к его владениям, чтобы сообща напасть на русских. Но их воинственным планам не суждено было осуществиться.

Кучум мог рассчитывать на поддержку ногайских мурз, пока между ними не возник спор из-за земель. Одним из самых больших улусов на Иртыше владел ногаец Авлия Мурзин. Кучум послал сына-царевича Алея, и тот «отвел» людей от мурзы. Тогда Авлия пожаловался правителю Бухары. Абдуллах-хан потребовал, чтобы Кучум немедленно вернул улус ногайскому мурзе и учинил его «меньшим братом» для совместной войны с русскими.

В Москве оценили весть о раздоре Кучума с ногайцами. Царь Федор упомянул об этом в одной из своих грамот к хану. «…ногайские улусы, — писали дьяки, — Тайбугин юрт, которые кочевали вместе с тобою, от тебя отстали, на которых была тебе большая надежда». Знать из рода Тайбуги издавна пользовалась исключительным влиянием в Сибирском «царстве».

Война с Калмыцкой ордой окончательно осложнила положение Кучума. По русским данным, после одного неудачного боя ханскую ставку покинули двое царевичей и 300 татар, а «иные пошли в Бухары и в Нагаи и в Казахскую орду».

Некоторые из приближенных Кучума перешли на сторону русских. Владелец крупного улуса Чин-мурза, сын Ильмурзы Исупова, перешел на царскую службу. Выехала в Москву мать царевича Маметкула.

Зная о трудном положении Кучума, правитель Борис Годунов предпринял новую попытку привлечь его самого на русскую службу и таким путем положить конец войне в Сибири. Находившийся в русском плену царевич Абдул-Хаир написал грамоту отцу, предлагая ему «покрыть свои вины» и отдаться под покровительство царя. Абдул-Хаир советовал Кучуму показать свою добрую волю, прислав в Москву одного из своих сыновей.

Не получив ответа, московские власти в 1597 году предприняли новый демарш. Абдул-Хаир, на этот раз вместе с Маметкулом, направил новое письмо Кучуму, где сообщалось, что они несут в Москве службу и получили в удел города и волости. От имени царя Федора Маметкул и АбдулХаир предлагали Кучуму две возможности: либо он приедет в Москву и получит щедрые земельные владения — города и волости, либо царь вновь «учинит» его на Сибирском «царстве» под своей высокой рукой. В Москве была составлена от имени царя Федора «опасная» грамота Кучуму, гарантировавшая ему безопасный проезд и царскую милость.

Однако обещания царских милостей не прельщали Кучума. Сын степей, он слишком высоко ценил волю. Свое последнее письмо воеводам Кучум адресовал так: «От вольного человека, от царя боярам поклон!» Хан желал узнать у воевод, нет ли указа насчет него от царя из Москвы. Он явно ничего не знал о царской «опасной» грамоте и добивался некоторых практических уступок. «Прошу у великого князя у белого царя, — писал он, — Иртышского берегу, да и у вас, у воевод, бью челом, того же прошу».

В последние годы жизни Кучума мучительно преследовали мысли о поражениях, покончивших с его счастливым царствованием. Он не раз вспоминал Ермака. И в своем последнем письме Кучум упомянул его имя. «А от Ермакова приходу и по ся места пытался есмя встречно стояти, — сокрушенно признавал он, — а Сибирь не яз отдал, сами естя взяли; и ныне попытаем миритца, либо будет на конец лутче».

Кучума удручали старческие немочи. Он стал слепнуть и пытался помочь беде, выписав снадобье для глаз из Бухары. Однако бухарский посольский караван попал в руки к русским, и хан смиренно просил воевод вернуть ему конский вьюк из захваченной «рухляди». «Очи у меня больны, — писал старец, — и с теми послы были зелия, да роспись тем зельям…»

Кучум пытался убедить воевод в своем миролюбии. Но он отказывался послать в Москву сына, что подрывало доверие к его словам.

В 1597 году Кучум собрал ясак с нескольких тарских волостей. Вскоре прошел слух, будто он готовит набег на Тару.

В августе 1598 года помощник тарского воеводы Андрей Воейков отправился в Барабинские степи, чтобы отыскать Кучума и разгромить его. При воеводе находились голова Черкас Александров, ратные люди, казаки, служилые татары, всего 400 человек. Ермаковский атаман возглавил поиск в двух «волостях», только что «отведенных» от Кучума. Захваченные им «языки» показали, что хан кочует на Черных водах и при нем находятся «в собранье» 500 татар да еще 50 бухарских торговых людей. Захваченные в плен татары подтвердили, что Кучум откочевал на Обь и собирает отовсюду людей, чтобы идти войной на Тарский городок.