Александр Хинштейн - Ельцин. Кремль. История болезни

Борис Николаевич намного косноязычнее, посконней. Но он и не рвется к депутатскому микрофону. Его сила в другом – в последовательности, внутренней мощи, аппаратном опыте.

Летом 1989 года демократически настроенные парламентарии создают межрегиональную депутатскую группу (МДГ). В ее состав вошло 270 человек.

Дабы избежать извечной интеллигентской беды – толкания локтями, – группа решает избрать сразу пятерых сопредседателей. Ими становятся Юрий Афанасьев, Гавриил Попов, эстонский профессор Виктор Пальм, возвращенный из горьковской ссылки академик Сахаров. И Ельцин. Четыре профессора и один строитель. Компания – прямо скажем, разношерстная.

Любви промеж ними не было изначально. Это был, скорее, брак по расчету, где каждая из сторон получала недостающее.

Вдова академика Сахарова Елена Боннэр вспоминает, как муж ее тяготился сотрудничеством с Ельциным. Услышав однажды по радио, что в МДГ грядут перемены и вместо пяти сопредседателей к власти приходит один – Ельцин – он даже вздохнул с облегчением: «Вот и хорошо, мне можно уйти. Я в этой компании под руководством секретаря обкома не работаю».

Но не все разделяли подобный идеалистический подход. Однажды горбачевский помощник Георгий Шахназаров подошел во время заседания к Гавриилу Попову. «Что вы нашли в Ельцине? – откровенно поинтересовался он. – Вы же совсем разные люди».

«Народу нравится, – цинично ухмыльнулся Гавриил Харитонович. – Смел, круче всех рубит систему».

«А если он, что называется, решит пойти своим путем?»

«Мы его в таком случае просто сбросим, и все тут».

Демократы явно недооценивали Бориса Николаевича, считая его неотесанным простаком; партократом из плотников.

Из всех театров Ельцин предпочитал оперетту режиссера Курочкина. Классическую музыку – не слушал. В литературе понимал не больше, чем в высшей математике. У него, как у гоголевского Манилова, «всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на 14 странице, которую он постоянно читал уже два года»; в данном случае – роман литературного генерала Бондарева, что для либеральной интеллигенции уже само по себе вызывало пренебрежительное отторжение. [8]

Есть такой термин в карточной игре – держать за болвана. Так вот, за этого самого болвана держали они Ельцина. Но кто из них был истинным болваном, показало время.

Умные, интеллигентные, начитанные, привыкшие к накрахмаленным манишкам и консоме из фарфоровой супницы: против дра-чуна и выпивохи Ельцина эти профессора оказались пустым местом.

Большинство из них вскоре сойдет с дистанции. Из четырех сопредседателей МДГ – скоропостижно умерший Сахаров, понятно, не в счет – в большой политике не останется ни один. Афанасьев удовлетворится местом ректора Историко-архивного института (ныне РГГУ), Попов и двух лет не просидит мэром Москвы, эстонец Пальм вернется к себе в Тарту.

И только Ельцин – барачная шпана, с перебитой оглоблей носом и сиплым испитым голосом – на долгие годы сумеет удержаться на этом чертовом колесе, именуемом властью…

1 Про пленум он сам рассказывал, что всех раскритиковал, разнес в пух и прах. Я, мол, Райку вывел на чистую воду… «Я их там!!! Горбачева чуть инфаркт не хватил!»

И мы ему, действительно, верили. Доклада-то его нигде не печатали. Я его прочитал только сейчас, в рукописи. И вправду: ничего особенного здесь нет!

2 На пленуме МГК я, действительно, не присутствовал. Обо всем знал со слов Ельцина. Он утверждал, что его обкололи, ничего не соображал. А тут, оказывается, все так гладко и благопристойно! Одно слово – сказочник.

3 Не знаю, почему Лева Суханов считал нас во множественном числе – «в сопровождении охраны», «вошли телохранители». Ельцина всегда сопровождал только один прикрепленный. Всего нас было трое, работали посменно. Плюс – водитель с оружием, но он обязательно оставался в машине.

4 Я никогда не видел, чтобы он читал какие-нибудь серьезные книжки. Только детективы типа Чейза, да и то – на отдыхе.

Хотя дома у него была хорошая библиотека. В основном собрания сочинений. Но он получал их по выписке. Это было тогда модно и престижно.

Сомневаюсь, чтобы хоть одну из этих книг он читал…

Единственная книга, которая на моей памяти ему очень понравилась, была подарена Хазановым: томик произведений какого-то классика. Открываешь, а внутри – спрятана бутылка водки…

Пришла пора поговорить о череде и поныне таинственных историй, связанных с именем Ельцина. С какой-то мистической прямо настойчивостью они сопровождали нашего героя все то время, пока двигался он к вершине власти.

Об этих загадочных, запутанных событиях мало кто вспоминает сегодня. Хотя во многом, как раз благодаря им, образ Ельцина и наполнился столь любимой в народе роковой сакральностью.

Это уже потом, в конце столетия, любой начинающий политик будет считать своим долгом пережить какое-нибудь покушение, чудесным образом спастись от неминуемой гибели.

Вспоминаю, например, жуткий детектив с популярным бизнесменом Боровым, чей «Мерседес» был расстрелян в окрестностях Ярославля, но сам он успел, под шквальным огнем, выскочить из салона и скрыться в придорожном лесу.

И неважно, что свидетелей этому покушению не было. Неважно, что экспертиза однозначно установила – стрельба велась по машине, находящейся в статичном (сиречь неподвижном) положении, никуда Боровой не убегал и, выходя из авто, сумел даже поставить ее на ручной тормоз и передачу. Неважно, что расстреляв «Мерседес» зажигательными пулями, предупредительные террористы заблаговременно открутили крышку бензобака, а саму машину Боровой успел накануне застраховать.

В массовом сознании четко закрепилась нехитрая формула: в Борового стреляли за правду – значит, он молодец. Вскоре недострелянный мог уже щеголять думским удостоверением.

А история другого депутата, Николая Лысенко, чей кабинет взорвали прямо в Думе опять-таки накануне выборов? Потом, правда, выяснилось, что бомбу установил он сам, и вместо нового депутатского срока Лысенко получил срок тюремный. В отличие от коммуниста Илюхина. Этого деятеля террористы подкараулили на лестничной клетке, когда он выносил мусорное ведро. Как был – в тренировочных штанах и тапках – Илюхин запустил пустым ведром в киллеров, те, понятно, опешили, да и ведро было пустое – примета нехорошая – так что даже в упор не смогли попасть они в жертву.

Список подобных трагикомичных, умозрительных историй можно продолжать бесконечно. В борьбе за симпатии избирателей годятся любые средства. Но первым понял эту незамысловатую истину именно будущий президент.