Александр Хинштейн - Ельцин. Кремль. История болезни

«16 октября 1989 года на сессии Верховного Совета СССР под председательством М. С. Горбачева был обнародован инцидент, затрагивающий мои честь и достоинство. Против моей воли к разбору данного вопроса был привлечен министр МВД СССР товарищ Бакатин, который, смешивая ложь с правдой, не имел морального права способствовать распространению слухов, порочащих меня в глазах общественности. Более того, товарищ Бакатин ранее заверил, что никакого расследования, а также оглашения информации, касающейся лично меня, проводиться не будет.

Новый политический фарс, разыгранный М. С. Горбачевым на сессии Верховного Совета и раздуваемый официальной прессой как событие первой величины в стране, объясняется, конечно, не заботой о моем здоровье и безопасности, не стремлением успокоить избирателей, а новой попыткой подорвать здоровье, вывести меня из сферы политической борьбы.

Создание Межрегиональной депутатской группы, сплотившей на своей платформе почти 400 народных депутатов СССР, избрание меня одним из руководителей ее координационного совета, независимость нашей позиции, альтернативные предложения, идущие вразрез с консервативной точкой зрения сторонников административно-командной системы, и даже моя частная поездка в США – все это вызывает яростное озлобление аппарата. По его команде была состряпана целая серия провокационных, лживых, тенденциозно настроенных публикаций в советской печати, в передачах Центрального телевидения, распускались среди населения самые невероятные слухи о моем поведении и частной жизни.

В связи с вышеизложенным считаю необходимым заявить следующее:

1. все это является звеньями одной цепи акции травли меня и творится это под руководством товарища Горбачева М. С.;

2. вопросы моей безопасности и моей частной жизни касаются только меня и должны конституционно ограждаться от любых посягательств, в том числе со стороны партийного руководства;

3. в случае продолжения политической травли я оставляю за собой право предпринимать соответствующие шаги в отношении лиц, покушающихся на мои честь и достоинство как гражданина и депутата;

4. считаю неприемлемым и опасным перенос акцентов с методов политической борьбы на безнравственность, беспринципные методы морального и психологического уничтожения оппонента. Это ведет к полному краху морально-этических установок, к демонтажу демократических начал перестройки и в конечном итоге – к жестокому тоталитарному диктату.

17.10.89

Народный депутат СССР Б. Н. Ельцин»

Подождите, но чем министр опорочил Ельцина «в глазах общественности»? Тем, что назвал вещи своими именами? Поймал его за руку на вранье?

Хорошенькое дело. То есть когда человек плетет невесть что – это в порядке вещей. Но стоит призвать его к порядку, сразу же поднимается крик и гомон.

Борис Николаевич в который по счету раз противоречит самому себе. Если покушение, действительно, произошло – МВД просто-таки обязано искать преступников. Народный депутат, член ЦК – это не какой-нибудь пудель; его не пристало безнаказанно швырять в реки с мостов.

Наоборот даже, пострадавший еще и благодарен должен быть за «заботу о здоровье и безопасности».

А он вместо этого – раздувает целое политическое дело, обвиняет Горбачева и министра МВД в разыгрывании «политического фарса», хотяавторство фарса этого в действительности принадлежит ему самому.

«В случае продолжения политической травли я оставляю за собой право предпринимать соответствующие шаги в отношении лиц, покушающихся на мои честь и достоинство как гражданина и депутата», – угрожает Ельцин.

Это как понимать? Он тоже будет кидать таких нахалов в реку? Или же выискивать их любовниц?

Непонятно.

Зато другое – понятно точно. Ельцин мог противиться расследованию этому лишь в одном только случае: если никакого покушения не было.

Своей суетой Борис Николаевич выдал сам себя. Ну а то, что Горбачев воспользовался остротой момента – за это точно грех его осуждать. На месте генсека так поступил бы любой политик. В конце концов, это намного приличнее, чем крутить на телеканале пленку с голыми проститутками и человеком, похожим на генпрокурора.

Сразу после случившегося Ельцин собрал ближний круг в своем офисе в гостинице «Москва»: помощников и доверенных лиц:

«Сейчас корреспонденты будут меня атаковывать. Что делать?»

Мнения разделились. Прозвучало даже предложение списать все на случайно проезжавшую мимо поливальную машину (это в одиннадцать-то вечера!). Но в итоге решено было ничего не объяснять, ни перед кем не оправдываться. Это, мол, ваша сугубо частная жизнь.

Такую линию поведения он и избрал поначалу. Впрочем, в последний момент Ельцин, по своему обыкновению, постарался отыграть ситуацию, превратить минусы в плюсы.

На-гора выдается новая версия. Оказывается, молчание его обусловлено было тем, что он хотел… удержать страну от потрясений.

«Я легко предвидел реакцию людей, которые с большим трудом терпят моральные провокации против меня, но спокойно воспринять весть о попытке физической расправы они уже не смогут, – на голубом глазу пишет Ельцин в “Исповеди…”. – В знак протеста мог остановиться Зеленоград, а там большинство оборонных, электронных и научных предприятий, остановился бы Свердловск, а там еще больше военных заводов, остановилось бы пол-Москвы… И после этого, в связи с забастовками на стратегических предприятиях, в стране вводится чрезвычайное положение. Начинается “вечный и идеальный порядок”».

Спасибо вам, Борис Николаевич! Низкий земной поклон! Если б не ваша ленинская скромность, страна непременно была бы ввергнута в пучину путча.

Это, оказывается, так легко – совершить ползучий переворот. Кинули депутата в подернутый ряской прудик, и дело с концом.

Непонятно лишь, почему злодеи эти остановились на полдороге. Что мешало им окунуть Ельцина снова? Или вовсе – отравить угарными газами, уколоть ядовитым зонтиком, бросить в клетку к голодным хищникам, раздавить башенным краном; да мало ли вариантов. Когда на кону стоит судьба страны и всего человечества, любые средства хороши.

«Конечно, если бы захотели Ельцина по-настоящему угробить, угробили бы элементарно, – походя замечает на сей счет его помощник Суханов, – Борис Николаевич был почти беззащитен, но при этом надо учитывать два обстоятельства. Во-первых, мой шеф везунчик и, во-вторых, физическое его устранение всколыхнуло бы всю Россию, что вызвало бы непредсказуемые последствия».

Похоже, Суханов «Исповеди» своего патрона не читал. Откуда ему было знать, что именно этого – «непредсказуемых последствий» – как раз и добивались коварные демоны из Кремля и с Лубянки…