Константин Мочульский - Александр Блок

Вот и все «картины природы». Вот и все дары, которые нищая земля готовит Ей, своей Царице. Одно загадочное стихотворение 1901 года начинается строфой:

И поэт отвечает ей: среди этих равнин и болот я ждал Тебя, «бесконечно долго ждал»

«След угрюмый» остался на всю жизнь. И уже в «Нечаянной радости» и в «Снежной маске» любовь к «мертвой красоте» разливается лирическим потоком.

«Живописно-красивый» романтический ландшафт был похоронен Блоком среди равнин и болот Шахматова.

Не менее призрачен и фантастичен его «городской пейзаж». Петербург — бледное видение, разноцветное марево; он соткан из туманов и огней и в каждое мгновение может разлететься дымом. «Сонные», «тусклые» улицы, «желтые огни», берега Невы, отдаленный гул толпы и звон колоколов, — не реальный город, а только светящаяся и звучащая его аура:

Или:

И сквозь туман — расплывающиеся световые пятна:

Но на равнинах Шахматова были только предчувствия и видения: в Петербурге происходили реальные встречи с будущей невестой поэта. Он ждал ее у дома на Гагаринской набережной и провожал по вечерним улицам. Среди призраков и теней этот дом — единственное живое существо в мертвом городе. Все особенности его запечатлелись в его памяти, как тайные знаки судьбы.

И дальше отмечается: окно, завешенное неподвижной шторой, карниз, словно наморщенный лоб, лестница над сумрачным двором, дверь, которая открывается, звеня стеклом.

Бесконечно важные для него все эти «реалистические» подробности, ибо они — часть Ее земного воплощения.

В центре «Стихов о Прекрасной Даме» стоит образ таинственной Девы, нисходящей на землю и открывающейся вере и любви провидца-поэта. В создании этой мистерии Блок пользуется символическими образами и философской терминологией Вл. Соловьева. Иногда он почти повторяет слова учителя. Например, мы читаем у Соловьева:

а у Блока:

Но Соловьев больше философ, чем поэт: его Подруга Вечная — скорее Премудрость, чем Любовь: стихи его охлаждены теософским размышлением и неразрывно связаны со схемами философской системы. Не то у Блока: он вносит в свое почитание Вечной Женственности— юношескую страстность, дерзновенность, нетерпение, тоску, требовательность влюбленного. «Стихи о Прекрасной Даме» полны такого волнения, такого мучительного напряжения, что становится страшно за автора. Это уже не любовь, а «священное исступление», почти хлыстовское радение. Все чувства расплавлены в одном желании: «Жду тебя», «предчувствую тебя», «приди!». Призыв, приказ, вопрошание, заклинание; трепет веры, восторг и отчаяние, молитва и ворожба — все слито здесь. Через все стихотворения звучит это властное «жду»! «Жду прекрасного Ангела», «Ждать иль нет внезапной встречи?», «Я только жду условного виденья», «Я жду призыва, ищу ответа», «Жду в пленительном волненьи», «Я озарен — и жду твоих шагов», «Там жду я Прекрасной Дамы в мерцаньи красном лампад». Она— недостижимая, недоступная— зовет из тумана, манит с другого берега, расплывается в лазури. А он борется с одиночеством и отчаянием, сражается с двойниками и заклинает, заклинает: Она должна прийти! Она уже приходит! Она здесь! «Я знаю, Ты здесь, Ты близко», «Ты сама придешь в мою келью», «Знаю, вечером снова придешь», «Ты ли, подруга желанная, всходишь ко мне на крыльцо?», «Придет наверно она», «Ты ответишь на мою любовь», «Я настигну тебя в терему». Иногда — так редко! — она отвечает ему словами любви: «Я сошла — с тобой до утра буду», «Приходи, я тебя успокою». Но ее ли это голос? Не эхо ли это его исступленных призывов?

Из любовного волнения рождается та неповторимая лирическая мелодия, которую мы связывали с именем Блока: напев широкий и тоскливый, «пронзительные звуки», прерывистое дыхание. Эмоциональная сила «Стихов о Прекрасной Даме» усилена их скрытой диалогической формой. Она всегда с ним; он всегда обращен к Ней. В большей половине стихотворений звучит «Ты». В местоимении второго лица, написанном с большой буквы, — сочетание благоговения (на Ты мы говорим с Богом) и любовной интимности (Ты — друг, родная, возлюбленная). Обращение, непосредственное, личное, — постоянный поэтический прием Блока. Он не говорит, а беседует: задает вопросы, восклицает, ищет сочувствия, просит совета.

Парадоксальность построения «Стихов о Прекрасной Даме» заключается в том, что в центре этого «романа в стихах» (выражение Блока) стоит мистерия богоявления. Так же, как и Вл. Соловьев, Блок верит, что история кончена, что наступает Царство Духа и преображения мира. Он торжественно исповедует свою веру в стихотворении с эпиграфом из Апокалипсиса: «И дух и Невеста говорят: прииди».

Но Блок — максималист. Предчувствия русских апокалиптиков начала века для него превращаются в свершение. Преображение уже наступило, небо уже преклонилось к земле, Вечная Премудрость Божия уже сходит в мир. Эпиграфом к его стихам этого времени можно поставить вдохновенные слова Вл. Соловьева:

Для Блока это не пророчество о грядущем, а утверждение о настоящем. Не «придет», а «идет» — сейчас, сию минуту.

В своих стихах поэт свидетельствует о совершающейся в мире теофании. Сначала он видит только знаки Ее приближения: вдали раздаются ее «звучные песни», «песня ее лебединая», потом в «сумраке алом» еле проступают Ее черты. Она в огнях и зорях «смыкает последние круги». Но расходится туман, открывается бездонная лазурь, восходит солнце и…