Николай Павленко - Петр II

До Нового года не произошло ничего любопытного, но в начале 1730 года объявлено о бракосочетании фаворита с дочерью покойного фельдмаршала Шереметева, которая была очень богата и очень хороша собой.

Так же в начале сего года пришло известие о смерти славного князя Меншикова в ссылке. Страшный урок для фаворитов, ибо Меншиков был таковым и, управляя Россией деспотически, вдруг лишился и чести, и имения и был принужден кончить дни свои в монастыре на берегах Белого моря, где трудами рук своих снискивал себе пропитание.

Января 17, по старому стилю день Крещения, было водосвящение по обыкновению, на котором царь присутствовал лично.

В сей день Его величество пожаловал своего фаворита в майоры гвардии: это была последняя милость, оказанная сим добрым государем.

Января 18, поутру, Его величество почувствовал в себе лихорадку и не выходил из комнаты, а как болезнь не уменьшилась и в следующие два дня, то стали догадываться, что она должна быть очень сильна.

Января 21 узнали, что царь занемог оспой, которая высыпалась сильно, но тут же увидели, что она была злокачественна, однако же на третий день, когда Его величество пролежал в сильной испарине, лихорадка пошла на убыль и потому стали надеяться, что он освободится от сей опасной болезни.

С 23 по 28-е число оспа выступила сильно, так что все считали, что Его величество вышел из опасности, но вечером 28-го напала на него такая жестокая лихорадка, что стали опасаться за его жизнь, но как она не уменьшилась, то 29-го числа его причастили Св. Таин.

Между тем Долгорукие уже составили духовное завещание, по которому царь должен был назначить своим преемником на престол княжну, его обрученную невесту, но когда бумагу эту поднесли царю для подписания, то у него не было уже ни языка, ни сил, и наконец он испустил последнее дыхание, после долгой агонии 30-го числа в 1 час 25 минут пополуночи. [187] В бреду он звал к себе Остермана и перед кончиной произнес: «Запрягайте сани, хочу ехать к сестре». (Прим. изд. П. Бартенева.)

Так кончил жизнь свою Петр II, имея от роду 14 лет, 3 месяца и 7 дней, владев Россией 2 года, 8 месяцев и 13 дней. Потеря его была невознаградима для России, потому что добрые качества сего государя давали надежду на счастливое и славное царствование. В нем было много ума, сметливости и скромности. В нем не было заметно никакой наклонности к каким-либо порокам, а пьянство, в то время общее, совсем не было по его вкусу. Собой он был очень красив и росту чрезвычайного по своим летам. Он хорошо говорил по-немецки, по латыни и по-французски и имел хорошие понятия в науках, но, сделавшись государем в 11 лет, оставил совсем науки, а окружавшие его русские старались отводить его от чтения, чтобы он не научился. Он не имел еще столько твердости духа, чтобы действовать по собственному побуждению, чем воспользовавшись, князь Алексей Долгорукий, его гофмейстер, и сын его фаворит делали все по своей воле и с таким деспотизмом, что прочие не слишком много сокрушались о кончине сего юного государя. В течение двух лет, проведенных им в Москве, его заставляли беспрестанно ездить на охоту, [188] Сентябрь и октябрь месяцы 1729 года продолжалось царское полевание с 620 собаками. Вероятно, тогда Петр II и пожаловал городу Черни похвальную грамоту за то, что в уезде его водились отличные зайцы (слышано от А. С.Хомякова). Куда именно князья Долгорукие увозили из Москвы мальчика-царя, не знаем. Не принадлежала ли им нынешняя Отрада Серпуховского уезда? (Прим. изд. П. Бартенева.) чтобы удалить его от всех, и держали всегда в своих руках. Наконец заставили его согласиться на брак с княжной Екатериной Долгорукой, но это согласие было принужденное, и многие были такого мнения, что свадьбе никогда не бывать. Правду сказать и то, что он нимало не уважал ее, и я сам был свидетелем, что он едва на нее взглядывал. Замечательно было, что с самого того дня, как он объявил о своем намерении вступить в брак, он впал в такую задумчивость, что ничто более его не развлекало, и он даже говорил своим приближенным, что умрет скоро и что жизнь ему уже наскучила.

Наконец, Россия лишилась Петра II, который, по-видимому, мог быть великим государем, если бы когда-либо избавился от ига Долгоруких. С ним кончилось мужское поколение дома Романовых, царствовавшего 118 лет, ибо царь Михаил Федорович, дед Петра I, был избран на престол в 1612 году.

Лишь только министры Верховного совета увидели, что государь скончается непременно, то собрались во дворце со знатнейшими вельможами и стали рассуждать о наследовании престола. Мнения разделились на четыре стороны.

Первая сторона была Долгоруких, которым хотелось возвести на престол обрученную невесту царскую, для чего они и составили было духовную, что, однако же, им не удалось, как сказано выше, и потому, увидев, что противники сильнее их, они отказались от своего намерения.

Вторая сторона была царицы, бабки покойного царя, которой действительно предлагали корону, но она отказалась под предлогом глубокой своей старости и болезней.

Третья сторона желала видеть на престоле принцессу Елисавету, дочь Петра I.

Наконец, четвертая старалась о герцоге Голштинском, мать которого была старшей сестрой принцессы Елисаветы.

Но обе последние стороны были так слабы, что о предложении их даже и не рассуждали.

Тут дом Голицыных, упавший было во время владычества Долгоруких, поднял голову и захотел осуществить мысль, всегда им лелеянную, связать руки своим государям, до того времени очень деспотичным, введя образ правления, подобный английскому. Князь Дмитрий Голицын, член Верховного совета, заговорил первый, и к нему пристали: брат его фельдмаршал, Долгорукие и большая часть бывших в собрании, и таким образом положили избрать на престол принцессу Анну, вдовствующую герцогиню Курляндскую, дочь царя Иоанна, старшего брата Петра I, но с тем, чтобы она подписала условия, на которых ее избрали.

Уговорившись в этом, они ожидали кончины государя, которая и последовала 30 января, как я уже сказал, в 1 часу поутру, а в 5 часов Верховный совет, Сенат, коллегии, весь генералитет и полковники, бывшие тогда в Москве, собрались во дворце.

Собрание открыл, за отсутствием государственного канцлера, страдавшего простудой, князь Дмитрий Голицын речью, в которой сказал, что поелику Богу угодно было отозвать к себе государя Петра II, надлежит подумать о избрании верховного главы для всей Российской империи, а как вдовствующая герцогиня Курляндская одарена всеми добрыми качествами, то, кажется, нельзя сделать лучшего выбора.