Александр Арефьев - Были и былички

Бармен пытался подсказать, что это если не тройная, то двойная уж точно смертельная доза, но мужики только предложили ему, в виде исключения и из уважения к происхождению, стать четвёртым.

Распили на глазах у изумлённой французской публики эту бутылочку, в основном под занюх взятой тоже на троих порции креветок, под занавес спели хором под бурный аплодисмент присутствовавших "Шумел камыш" и отправились восвояси.

Самое удивительное, – завершил рассказ бармен, – что шли на выход, как объяснил самый высокий из них, тот, что на визитке, способом "русская тройка", то бишь он посредине, коренным, а двое пристяжных – упираясь головами в его подмышки. Он, коренник, и за руль сел и, несмотря на уговоры вышедших их проводить посетителей, отбыли ребята, распевая русский вариант Марсельезы.

Старое поколение еще помнит суровые военные годины, страшную зиму немецкого наступления на Москву, панику в столице, подготовку к эвакуации. В наше время немец новым блицкригом захватил Москву, да так, что никто и ухом не повел и не поморщился. Наоборот, встречали его радостно, с нескрываемым любопытством и завистью.

Я имею в виду автомобили. Ведь у нас сейчас одних только мерсов или, как их еще кличут, меринов, шныряет повсюду немерено (простите за невольный каламбур). А фольксвагены, задуманные еще Гитлером

"народные" авто, а "Ауди" с куском колючей проволоки на эмблеме, а

"Опели" наконец? Эти первыми прорвались к нам после войны трофейным чудом и звались как ее отголоски: "Опель-кадет", "Опель-капитан" и

"Опель-адмирал".

Вкупе с "Тойотами" бывшего немецкого союзника, победоносно завершившими оккупацию нашего Дальнего Востока и продолжающими наступление широким фронтом, вообще полный атас, хоть белые флаги вывешивай. При этом оружием никто не бряцает, "хенде хох" и "банзай" не кричит. Сами радостно сдаемся на милость победителей.

Еще недавно непобедимая и легендарная армия наших "Жигулей" изрядно поредела, гордый прежде до высокомерия колосс "Автоваз" стыдливо поджал глиняные ноги, "ГАЗ" на ладан дышит, "Москвич" развалился как карточный домик, а "Запорожец" вообще эмигрировал.

Если бы не отчаянные налоговые залпы с таможенной заставы, пришлось бы нашим автогигантам переходить на производство близкопрофильных керосинок и примусов.

Как и в войну, на помощь со своим "лендлизом" спешат американцы, при этом не гнушаясь и для себя между делом оттяпать часть нашего рынка, больше похожего на театр военных действий конкурирующих фирм.

И вот уже "Нива" рядится в стального цвета мундир джипа, родной козел "УАЗ", обозвавшись "Хантером", тщится влезть в имидж

"Хаммера", хоть не по Сеньке шапка и рожки торчат, "Форды" местной отвёрточной сборки засеменили по нашим дорогам.

Эх, дороги! Эта первая беда России остаётся как острый нож в сердце автомобиля. Помню, когда покупал по случаю в Германии подержанный опелёк, продавец, нахваливая (и по заслугам) машину, уверял, что лет десять ещё побегает, но узнав откуда я, сократил срок до года. Его диагноз был лаконичен – дороги. То есть ваши, мол, дороги и в сороковых хребет немецкой армии сломили, и в наши времена от иномарки мало что оставляют.

Ну, и вторая наша национальная беда и гордость, дураки, от времени не тускнеет. Казалось, чего уж проще, ну слизывай сливки мировой технологической революции, ан нет, застарелая совковая философия "потребитель всё схавает" не ржавеет, хоть ты тресни. Так что остаётся только опять зарыться в поисках ответов на столь же застарелые российские вопросы "кто виноват?" и "что делать?", а также, на всякий случай, "где мои очки?".

Пиво потекло в пищеводы наших сограждан морем разливанным. Ведь раньше как было? Раньше пиво было одно – "Жигулёвское", в скромненьких тёмных бутылочках раз и навсегда установленной формы, с криво наклеенной этикеткой, или в розлив – в кружки, канистры, бутыли, банки, на худой конец в стакашек припасённый. Так просто его, бывало, так просто не возьмешь, а подкарауль завоз, выстои в очередине, сколоти за ожиданием и обсуждением текущего момента компашку собутыльников, тогда уж и сдувай пенную шапочку и погружай уста в вожделенный напиток.

Правда, если уж душа у кого сильно горела, милостиво и сочувственно пропускали без очереди, но никого больше, ни-ни. И если уж совсем честно, то очередь можно было купить за рубль, но рубль тот шел на благое дело, в тот же ларёк. Пиво всё же, несмотря на единое название, различалось по вкусу и густоте пены в зависимости от места производства. Поэтому эстетствующие знатоки шастали по разным точкам в поисках своего, любимого.

Серьёзным питьём пиво не считалось, так, добавочка к водочке

(подзабытый ныне "ёрш"), для поправки здоровья на опохмел, или мочегонное. Ларёчников уважали, считая их всех скрытыми олигархами, но костерили почем зря за разбавление пива водой, а, по слухам, и мочой для навара. Помните анекдотец того времени о мужичке, у которого заезжий журналист спросил, что ему в жизни надо? Так вот тот ответил: "Ничего, всего в жизни своим горбом добился. Вот только поставили бы туалетную будочку за моим ларьком".

Всё это кануло в Лету, оставшись лишь в ностальгических снах.

Теперь пиво куда не плюнь, от разнообразия в глазах рябит и без пол-литра не разберёшься, рекламой задолбали как прежде марксизмом-ленинизмом. Честный народ стал забывать наше главное национальное достояние, то, которое со слезой и под селёдочный хвостик да зелёный огурчик с пупырышками, переключаясь на эту слабоградусную слякоть, чуть не треть которой, по оценке знатоков, к тому же "палёная".

Хорошо, защитник всех сирых и убогих, голова наша московская, вовремя озаботился. Ужо на подходе думский указ обозвать пивечко зловредным алкоголем и вымести его из уличных ларьков к чёртовой бабушке в супермаркеты под защиту супернаценки. Так что недолго музыка играла, недолго фраер танцевал.

Ну вот, теперь мы живем в году Голубой Обезьяны, переползли к ней в новогоднюю ночь от бодливой козы, изрядно попортившей нам нервы в году прошлом. Почему только обезьяна цветная, что-то подозрительно.

Если бы крокодила, которая, как поётся, по улице ходила и зелёная была, ну как сосед Федюня после вчерашнего, тогда бы ясно. Про

Фёдора не подумайте чего плохого, он всегда на втором пузыре краснеет, а на третьем – синеет, потому всегда знаешь, на какой он стадии. А про обезьяну уж и не знаю, что подумать. И какой породы неизвестно, макака – это одно, а орангутанг или, не дай боже, Кинг

Конг, да еще голубой – уже другое. Такое даже в страшном сне не привидится.

Будем считать, что просто голубая макака. Ну, лазила везде, суетилась в новогодье, нос повсюду совала, перепачкалась в свежей краске, которой клетку к празднику покрасили, и стала голубой, в хорошем смысле.