Ури Геллер - Моя история

Я получал письма, складывал их в простой конверт, заклеивал и на велосипеде отвозил в консульство. Мне поручение Джоафа очень нравилось еще потому, что об этом не должна была знать ни одна живая душа. Все это придавало моим поездкам ореол таинственности и значительности.

Иногда я надевал на куртку маленький значок, голубой с желтым. Значок принадлежал моему отцу, он получил его за службу в армии. На Кипре никто не знал, что он означает. А я его носил потому, что он напоминал отца, которого мне очень не хватало. Мы часто писали друг другу, но за все годы, пока я жил на Кипре, я только два раза навещал его в Израиле. Мы по-прежнему оставались близкими людьми. Как-то раз он сам приехал навестить меня на Кипре, остановился в нашей гостинице и прожил больше недели. К тому времени мама и отец были уже в хороших отношениях.

Так вот однажды, когда я привез секретный пакет в консульство, на мне оказался этот значок. Вдруг мужчина, которому я передал почту, спросил у меня: «Что это там у тебя?» — «Ничего особенного. Просто значок, который мой отец получил в израильской армии. Он сержант в танковых войсках». Мужчина заинтересовался и стал расспрашивать, как зовут моего отца и в какой части он служил. Я решил, что им просто понадобилось проверить и перепроверить до последней детали все сведения обо мне.

Когда мой отец вернулся с Кипра в Израиль, то написал в письме, что с ним произошли очень странные вещи. За время, пока он отсутствовал, дом буквально был перевернут вверх ногами. Все шкафы были обысканы, вещи валялись в полном беспорядке, но ничего не было украдено. Я понял, что израильская секретная служба его проверяла, и скорее всего по моей вине. Но я не мог ему ни о чем рассказать.

Я несколько раз видел Джоафа, пока работал по его поручению курьером. Он мне сказал, что собирается жениться на девушке по имени Тамми, и однажды привел ее познакомиться со мной. Он интересовался моими планами на будущее, предлагал во всем свою помощь. И еще сказал мне, что когда я закончу службу в армии, то обязательно должен буду его найти и сообщить, не раздумал ли работать на секретную службу.

В те дни я ел как лошадь и здорово прибавил в весе. Даже начал немного толстеть, хотя постоянно играл в баскетбол, который в это время был моим любимым видом спорта. Я тренировался на открытых площадках, куда ездил вместе с Джокером. Занимался часами и постепенно разработал хороший бросок. Особенно мне нравилось, когда мяч сначала попадал в кольцо и некоторое время катался по его ободу, а потом обязательно падал внутрь, если этого очень-очень хотелось. Я долго думал, что это было просто везение. А теперь задумываюсь, только ли везение это было?

Появилось у меня и еще одно увлечение — я скопил немного денег и купил себе велосипед с моторчиком, прикрепленным к заднему колесу. Теперь мне стало значительно легче ездить в школу и я больше не уставал, поднимаясь на самые крутые горки. Я уже подумывал о том, чтобы приобрести мотороллер, и научил Джокера ездить вместе со мной на нижней раме между моими коленями.

Чем больше я взрослел, тем заметнее становилось, что я порой действую необдуманно, импульсивно. Когда возникали какие-то проблемы, я норовил идти через все преграды напролом. Скажем, когда умер мой отчим, одна большая гостиница взяла у нас напрокат пианино. Шли месяцы, но мы не получили от нее никаких денег. Вся беда заключалась в том, что гостиница находилась в турецком квартале, где шли особенно ожесточенные бои. Мама даже сказала, что нужно просто забыть про это пианино, потому что оно находится по другую сторону баррикад, там постоянно стреляют и вообще весь турецкий квартал охраняется войсками ООН. «Ни один шофер из греческого района не поедет туда, потому что не захочет получить пулю в лоб, — добавила она, — поэтому, боюсь, невозможно вернуть наше пианино». Тогда я сказал: «Послушай, мама, поручи это дело мне».

Я нашел документы, подтверждающие, что пианино взято у нас напрокат, и пошел в греческую полицию, которая находилась почти на границе с турецким кварталом. Там мне сказали, что ничем не могут помочь. Тогда я направился в штаб ООН, который находился неподалеку. Дежурному офицеру объяснил, что наше пианино находится в гостинице в турецком квартале и что мне необходим вооруженный конвой, чтобы вывезти его оттуда. Вы себе можете представить такую наглость?! Я сам себе удивлялся. Я показал ему все бумаги, но он заявил, что это невозможно и если я настаиваю, то мне придется говорить с его начальством, хотя он абсолютно уверен, что это ничего не даст. Я спросил: «А к кому мне обратиться?» Он назвал мне фамилию какого-то полковника, но тот был занят и отделался от меня, сказав, что ничего не сможет организовать. Я поблагодарил его и пошел на второй этаж. Там был целый ряд дверей, на которых было написано: майор такой-то, генерал такой-то, полковник такой-то. Я выбрал одну из дверей, где было написано: «полковник…», постучал и зашел. Я понял, что нужно сразу же идти в наступление. Поэтому, сказав полковнику про пианино, добавил: «И вообще, для чего тогда ООН? Это наше пианино и стоит оно сто фунтов. У нас его взяла гостиница напрокат и уже несколько месяцев нам не платит. И нам необходимо срочно получить деньги или хотя бы вернуть инструмент. Вы нам сможете помочь?» И откуда только во мне взялось столько уверенности и настойчивости? Полковник был настолько поражен, что даже рассмеялся. Я ему, похоже, понравился. Он спросил, сколько мне лет. Я ответил, что мне скоро 17. Объяснил, что мой отчим умер и что нам очень нужны деньги. В конце концов он сказал: «Ладно, посмотрим, что мы можем для тебя сделать. У тебя есть телефон?» Я продиктовал ему наш номер, и он обещал, что позвонит.

Где-то через три дня он действительно позвонил и сказал, что четыре машины направляются под охраной в турецкий квартал. Потом спросил: «Одной машины хватит, чтобы довести пианино?» Я ответил, что вполне достаточно, и поблагодарил его за помощь.

Никогда не забуду тот день: мне разрешили ехать вместе с конвоем за пианино. Было четыре машины, броневик и полутанк. Мы ехали очень медленно, выезжая в турецкую часть Никосии через баррикады, через заминированную территорию, ворота и колючую проволоку. Везде валялись разбитые бутылки, мешки с песком лежали на подоконниках, и над ними торчали дула автоматов. Мы все же добрались до гостиницы и пошли к администратору, которому я показал бумаги и сказал, что мы уже много месяцев не получаем денег за пианино. После чего заявил, что немедленно требую денег за пианино. Он ответил, что не может дать мне денег — у него их просто нет. Я сказал: «Хорошо, Бог с ними, с деньгами. Я заберу пианино». Он не знал, как на это реагировать. Но, увидев за моей спиной вооруженный конвой с броневиком, полутанком и машинами, наконец выдавил из себя: «О'кей». Мы вытащили пианино и повезли его обратно в нашу гостиницу. А вскоре очень выгодно его продали.