Ури Геллер - Моя история

Даже этих моих воспоминаний достаточно, чтобы кто-нибудь подумал, что я либо отчаянно вру, либо просто сошел с ума. Я могу это понять. Но после всего того, что произошло и продолжает происходить, я считаю, что было бы неправильным не рассказать, не сообщить об этом.

Андриа написал обо всем этом очень подробно, в мельчайших деталях целую книгу. Как ученый, он имел серьезную научную репутацию, которую он тем самым, безусловно, ставил под удар. Но он пошел на это. Его книга, пожалуй, была слишком специальной и сложной для меня. Но он описывал все именно так, как происходило, не преувеличивая, о чем, быть может, подумали, читая его труд, многие люди. Конечно, то, что он описывал, звучит порой как научная фантастика. Но ведь мы с Айрис пережили все это вместе с ним. Мы-то знаем, что все это действительно произошло.

В то же самое время мы проводили тесты, чтобы проверить, может ли происходить исчезновение или появление предметов в условиях жесткого контроля? Андриа записал опознавательные цифры шариковой ручки и баллончика, который находился внутри. После этого положил ручку в деревянную коробку и закрыл ее. Я держал свою руку над коробкой несколько минут, не прикасаясь к ней. И наконец, когда я почувствовал, что что-то произошло, я сказал Бентову и Андриа, чтобы они открыли коробку и посмотрели, исчезла ли ручка. Ручка была на месте, но когда они взяли ее, чтобы изучить, то обнаружили, что баллончик, который был внутри, исчез. Объяснить это мы так и не смогли. Только удивились, что исчез один баллончик, а не вся ручка.

Спустя еще несколько дней я поднял телефонную трубку и услышал компьютерный голос с пленки, который инструктировал меня взять камеру и выехать с ней в определенное место Тель-Авива. Голос утверждал, что там я смогу сфотографировать этот космический корабль «Спектра». Не мешкая ни секунды, мы с Шипи отправились к этому месту, которое находилось на дороге Пета Тиква. Там после недолгого ожидания мы увидели в небе овальный объект прямо над штабом израильской армии. В присутствии нескольких очевидцев я сделал снимок, на котором этот объект виден достаточно четко.

В следующий раз, а было это 7 декабря 1971 года, я сказал Андриа, что нам нужно срочно ехать в пригород к востоку от Тель-Авива, где может произойти еще одна встреча с космическим кораблем. Андриа, Айрис и я поехали в ту ночь в обычный пригородный район, довольно густонаселенный. Возле небольшой открытой площадки мы увидели голубовато-белый пульсирующий свет. Меня так и потянуло к нему. Мы втроем вылезли из машины и услышали какой-то электронный звук, похожий на треск кузнечиков. Свет меня снова потянул к себе. Помнится, я попросил моих спутников остаться сзади, а сам пошел навстречу свету. Чем ближе я подходил, тем больше чувствовал, как ухожу в какой-то транс. Все было как-то очень туманно, замедленно, словно я попал в какую-то другую среду. Не знаю, в чем было дело, но даже атмосфера как-то иначе ощущалась. Мне показалось, что я увидел какое-то сооружение, формы которого не помню — я был как бы в беспамятстве. Из него возникла фигура, темная и бесформенная, и что-то положила мне в руку. Мне стало страшно. Я побежал обратно к Андриа и Айрис. Еще не успев добежать до них, я вдруг понял, что находилось в моих руках. Это был тот самый баллончик от шариковой ручкиу который так таинственно исчез из деревянной коробки. Андриа сверил серийный номер выпуска. Это был тот же самый номер, который он записал во время проведения эксперимента, — N 347299. До этого он не показывал мне номер, так как в этом заключалось одно из контрольных условий эксперимента.

Несколько дней после этого я не мог прийти в себя. Произошло что-то непостижимое, которое наложилось на нечто еще более непостижимое, и объяснить все это я был не в состоянии. Тем не менее все это произошло. И тут я окончательно понял, что, какими бы ни были эти энергетические силы, что бы они из себя ни представляли, исходят они не от меня, а через меня от какого-то высшего разума, подтвердившего еще раз в моем сознании реальность существования Бога.

Мне очень сложно описать свои чувства по отношению к НЛО. Металлические голоса на пленке, появление и исчезновение предметов — во все это сложно поверить, и тем более в то, что энергия исходит от каких-то непонятных существ, от какого-то межпланетного разума. Мне не хотелось бы фантазировать и пытаться облачить эти силы в какую-то реальную одежду. Я никогда не ходил в церковь, в синагогу, но я верю в Бога и высшие цивилизации вне нашей планетной системы — Галактики, и поэтому я в принципе могу принять то, что происходило.

Я абсолютно уверен, что само понятие «научная фантастика» ложно. Потому что все, что придумывает писатель в научной фантастике, или было когда-то очень давно, или будет в далеком будущем. Иначе это никогда бы не появилось в голове писателя. Я вообще убежден, что нет такого понятия, как время. Мне кажется, мы никогда не достигнем полного и абсолютного понимания всех этих загадочных явлений, потому что мы обыкновенные люди и наши умы очень ограниченны. Мой ум явно недостаточен, чтобы постичь законы высших сил, но я верю в то, что все возможно. Мне очень сложно это объяснить, но мне кажется Бог — это как бы горючее нашей души, горючее, которое, воспламеняясь, помогает нам устремляться ввысь. И именно это заставляет нас продолжать искать и двигаться вперед.

Я не могу описать все, что происходило со мной в это время, потому что происходило так много подобных, похожих вещей, что я вынужден был бы повторяться. Моя обычная естественная жизнь шла своим чередом. Я продолжал встречаться с Айрис, но не мог забыть Яффу. Мы с ней теперь почти не виделись, но я по-прежнему глубоко и пылко любил ее. Но, увы, настал тот печальный день, когда она сказала, что больше так не может продолжаться, что будет лучше, если мы прекратим наши встречи. Мое сердце почти разорвалось, когда я понял, что мы больше никогда не увидимся.

Мне вообще не хотелось жить. Неделями я в мыслях видел только ее каждый вечер, когда ложился спать. Она мне снилась ночью. Я видел ее и когда просыпался утром. Я не мог ни о чем думать, кроме того, что ее больше нет. И мне придется смириться с этим, найти утешение в любви к Айрис. Я действительно любил Айрис. Но любовь к Яффе была особой, неповторимой. Две любви вообще не бывают одинаковыми.

После длительной серии тестов и опытов, проведенных с Андриа, мы решили, что нужно ехать в Америку и пройти там эксперименты в крупнейших институтах и университетах. Я все еще немного боялся, что не смогу повторить некоторые вещи, которые делал в Израиле. Сама идея большой лаборатории пугала меня. Мне казалось, что сначала было бы лучше поехать куда-нибудь в Европу и посмотреть, смогу ли я также работать вне Израиля. Может быть, повстречаться с некоторыми учеными в Европе, перед тем как ехать в Америку.