Константин Залесский - Командиры национальных формирований СС

15 (28) июля – Австро-Венгрия объявила войну Сербии;

17 (30) июля – в России объявлена всеобщая мобилизация;

18 (31) июля – Австро-Венгрия объявила всеобщую мобилизацию; посол Германии в Петербурге граф Фридрих Пурталес передал министру иностранных дел Сергию Сазонову ультиматум с требованием отменить мобилизацию;

19 июля (1 августа) – В Германии объявлена всеобщая мобилизация. Граф Пурталес вручил Сазонову ноту об объявлении Германией войны России; во Франции объявлена всеобщая мобилизация;

21 июля (3 августа) – Германия объявила войну Франции;

22 июля (4 августа) – германские войска без объявления войны вступили на территорию Бельгии; Великобритания объявила войну Германии;

23 июля (5 августа) – Черногория объявила войну Австро-Венгрии;

24 июля (6 августа) – Австро-Венгрия объявила войну России;

28 июля (10 августа) – Франция объявила войну Австро-Венгрии;

30 июля (12 августа) – Великобритания объявила войну Австро-Венгрии.

Началась Первая мировая война, в результате которой рухнули три мировые империи, а их обломки разлетелись в разные стороны, полностью изменив облик Европы…

После объявления мобилизации и развертывания русской армии по штатам военного времени сразу же возникла необходимость в огромном количестве офицеров Генштаба. Слушатели Николаевской военной академии, которым оставалось учиться еще год – и среди них штабс-капитан Бангерский, – были немедленно досрочно выпущены в войска как официально завершившие образование. На фронт отправились и профессора академии, а в самой академии занятия «на время войны» были прекращены. Бангерский 28 августа 1914 года получил назначение в штаб 4-й армии (до этого он некоторое время оставался в составе своего старого 36-го пехотного Орловского полка), который был сформирован из частей штаба Казанского военного округа. К моменту, когда Бангерский прибыл на место службы, во главе армии стоял генерал от инфантерии Алексей Ермолаевич Эверт. Непосредственным же начальником Бангерского были начальник штаба армии генерал-майор Алексей Евгеньевич Гутор и генерал-квартирмейстер генерал-майор Иван Иванович Попов [146]. 4-я армии к этому времени сражалась в составе Юго-Западного фронта, то есть – на первом этапе – исключительно против австрийцев и венгров. К моменту прибытия Бангерского в штаб армии фронт как раз завершил Галицийскую битву, в которой противник понес крайне тяжелое поражение.

4–5 сентября 4-я армия вышла на реку Сан, преследуя отступавших австрийцев, и силами III Кавказского армейского корпуса взяла Сеняву. На совещании в Ставке 9 сентября было принято решение о снятии армии с фронта и переброске ее на Ивангородское направление. В середине сентября почти весь штаб армии был отмечен наградами, не остался без отличия и Бангерский, получивший 10 сентября орден Святого Владимира 4-й степени. 26 сентября армия начала переправу у Ивангорода и Ново-Александрии, и, хотя действия успеха не имели, через три дня армия возобновила наступление. 8 октября русские войска взяли Козеницы, а через два дня начали наступление на Радом на позиции 1-й австро-венгерской армии. 15 октября пал Радом, 20 октября – Кельцы, и австро-венгры начали откатываться назад. 2 ноября армия начала наступление в район Ченстохова, где встретила упорное сопротивление в срочном порядке переброшенной в Галицию немецкой группы Войрша и частей 1-й австро-венгерской армии. После тяжелых боев 5 ноября левый фланг 4-й армии отступил. 8 ноября армия разгромила IV австро-венгерский корпус, но после отвода войск Северо-Западного фронта наступление было остановлено.

23 декабря 1914 года Бангерский был назначен старшим адъютантом штаба XXXI армейского корпуса. Надо сказать, что подобное назначение для поручика было крайне высоким. Сам факт подобного назначения показывает, что командование очень высоко оценивало качества Бангерского и как офицера, и как генштабиста. Тем более что через семь дней после этого назначения ему было присвоено звание капитана Генштаба. Корпус пока еще находился только в стадии формирования и как боеспособное войсковое соединение появился только в марте–апреле 1915 года. Именно тогда в корпус прибыли командир – генерал-адъютант, генерал от артиллерии Павел Иванович Мищенко – и начальник штаба генерал-майор Михаил Александрович Зеленецкий [147]. Корпус сначала был включен в состав все той же 4-й армии, но уже в мае 1915-го был выведен в резерв фронта. Когда в июне войска Августа фон Макензена обрушились на русскую оборону, корпус был передан в группу генерала от инфантерии Владимира Аполлоновича Олохова [148]и получил приказ удержать любой ценой Холм. Последовало тяжелое сражение под Грубешовым, где, несмотря на сильное давление немецко-австрийских войск, русской армии удалось удержать позиции.

В ходе нового наступления Макензена, начавшегося 9 июля, русским войскам все же не удалось удержать свои позиции. 19 июля пал столь яростно обороняемый Холм и 13-я армия начала отход за Буг.

На северном участке Восточного фронта события также развивались не в пользу русской армии, и в 1915 году немецкие войска, отбросив части Северо-Западного фронта, вступили на территорию Литвы. Это вызвало всплеск патриотизма – тогда еще многие латыши считали, что судьба их маленькой родины неразрывно связана с Россией и не видели в ней врага. Очень скоро студенты Рижского политехнического института С. Паэгле и В. Замуэль обратились к членам Государственной думы латышам Я. Гольдманису и Я. Залиту с просьбой походатайствовать перед властью придержащей о формировании национальных латышских воинских частей. 28 мая 1915 года Гольдманис отправил прошение на имя Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, в котором в том числе значилось: "…С первых дней этой кровавой войны все латыши стремятся доказать это на деле и активно принять участие в борьбе за освобождение родины. События последних дней особенно укрепили в латышском народе его стремление, и чтобы это провести в жизнь, народные представители обратились ко мне с просьбой известить соответствующие учреждения о несгибаемом желании латышей участвовать в защите России от бесстыдного врага и сформировать в этих целях особые латышские боевые дружины из молодых латышских добровольцев по примеру польского легиона и армянских дружин; и просить военное правление о необходимой поддержке, чтобы это патриотическое предложение было реализовано…»

Командование и власти благожелательно отнеслись к инициативе латышей – Николай Николаевич и его окружение в это время вообще взяли курс на заигрывание с местными национальными элитами, вторгаясь со своими несколько радикальными обещаниями даже в область политики. Поэтому одновременно с разрешением на формирование латышских национальных частей Латвии была в несколько туманных выражениях обещана в будущем автономия – заветная мечта местных политиков.