Хайнц Кноке - Я летал для фюрера. Дневник офицера люфтваффе. 1939-1945

Сегодня утром мой отец уехал на службу в Польшу вместе со своим полицейским отделением.

Моя сестра пережила первый воздушный налет англичан на острове Вангероге в Северном море.

Мы с матерью остались одни в нашем доме в Хамельне — в «крысиной норе». Здесь удивительно тихо. Скоро уеду и я. Война в Польше подходит к концу. Мы уже можем, наверное, надеяться, что наша семья соберется к Рождеству после разлуки.

Я хотел узнать подробнее о дате моего отъезда, но не получил внятного ответа — одни туманные обещания. Не знаю почему, но мне хочется побывать на настоящей войне.

Через несколько дней после вступительных экзаменов я узнал, что принят. Учеба в школе закончена. Много раз я проклинал мою старую школу, но все-таки любил ее. Прощай, родная школа, прощай, старый добрый доктор Тробитиус. Все-таки он простил мне то, что я пропускал его уроки, долго жал мне руку, желая удачи в жизни и на службе. Вчера я узнал о смерти двух моих одноклассников. Оба погибли в бою при Радоме.

Сегодня я наконец-то получил повестку о призыве в военно-воздушные силы. Мне надлежит 15 ноября прибыть в расположение 11-го тренировочного полка, расположенного в Шенвальде, недалеко от Берлина.

Война в Польше продолжалась чуть больше месяца. Сравнительно небольшая активность наблюдается на наших западных границах. В операциях задействована только авиация. Я с огромным нетерпением жду первого боевого вылета.

Медленно тянутся дни, сливаясь в недели, а меня терзает нетерпение. Всего через два дня я стану солдатом.

Мой последний день дома. Мать предпочитает не говорить о моем отъезде. Я знаю, что ей будет трудно остаться одной.

Сегодня днем я покинул Хамельн. «Все будет хорошо», — сказала мать. Они с Аннелиз провожали меня, махали мне, когда поезд стал отходить.

Это была моя последняя ночь как гражданского человека, я провел ее в Берлине, шум и суета большого города меня утомили.

В 15.15 я прибыл на аэродром Шеневальд, где располагается 11-й учебный полк, и доложил дежурному 4-го батальона. Отныне я на военной службе. На складе мне выдали брюки, которые болтались на мне, тесный мундир, пару невероятно тяжелых сапог и стальную каску, которая была мне очень мала.

Я рискнул робко намекнуть насчет каски, но сержант-квартирмейстер резко оборвал меня. «Заткнись! — рявкнул он. — Каска как раз впору. Ты слишком много о себе воображаешь».

С этого момента я смотрел на все широко раскрытыми глазами. Все приказы должны выполняться бегом. Казарма напоминает муравьиную кучу. Все носятся в разные стороны, доносится эхо приказов, топот тяжелых кованых сапог гремит по коридорам и лестничным площадкам — солдаты, солдаты, солдаты везде. В этом странном и страшном мире я почувствовал себя одиноко.

Сочельник. Война давно должна была закончиться. Первый раз я встречаю сочельник вдали от дома. Там, наверное, уже выпал снег, а у нас несколько дней идет дождь. Наша подготовка в самом разгаре, тренировки просто изматывают. Каждый день однообразная, рутинная работа: занятия на плацу, маршировка, маневры, огневая подготовка, физические упражнения, занятия в аудитории, хозяйственные обязанности, смотры и т. д.

Я снова убедился в том, что отнюдь не вундеркинд. В самом деле, я уже так долго хожу в сержантах, что решил, если я когда-нибудь буду аттестован как офицер, то уволюсь со службы и откажусь от рождественских подарков на семь лет. Во время бесконечной муштры я представляю, как заеду прикладом но голове этому умнику.

Я смертельно устал. Завтра вечером заступаю в караул, зато на следующий день могу поспать лишний час. Этот час — лучший рождественский подарок для меня.

Сегодня у нас бокс. Нам запрещено выходить из лагеря. Я перелез через забор, увидев девушку, которая сказала, что ищет брата. Поспрашивал ребят, но не нашел его, поскольку было уже темно. Мы несколько часов погуляли в лесу, я поцеловал ее. Она хотела вернуться, чтобы узнать, может ли она встретиться с братом в воскресенье. Возможно, мне удастся поцеловать ее еще раз. Хочу посмотреть, как она выглядит при дневном свете. Если бы сержант или караульные увидели, что я перелез через забор, я получил бы три дня гауптвахты.

8 января я зачислен в Военную академию. Здешняя жизнь — совсем не пикник у озера Монотонная муштра на плацу в лучших прусских традициях, но я уже привык к этому. «Здесь вы станете твердыми, — твердят они, — твердыми, как сталь Крупна. Каждый, кто даст слабину, будет отчислен».

Наша жизнь — это переходы от занятий на плацу к занятиям в аудиториях. Нам приходится штудировать учебники даже в казармах, часто до поздней ночи. У нас первоклассные инструкторы, офицеры, сержанты, технические работники, они передают нам всесторонние знания по таким дисциплинам, как тактика воздушного и наземного боя, аэронавтика, инженерное дело, артиллерийское дело и метеорология. Вдобавок мы проходим курс для младшего командного состава.

Сейчас мы ждем, когда погода станет устойчивой, — тогда начнутся тренировочные полеты.

В 13.50 я совершил мой первый полет на «Фокке-Вульфе-44» — учебном биплане с двойным управлением (идентификационные буквы TQBZ) с инструктором Ван Дикеном.

За последнюю неделю я совершил 35 полетов. Земля покрыта глубоким снегом, поэтому к самолетам приделаны лыжи.

Тридцать шестой полет — проверочный: со мной летит старший лейтенант Волль, старший инструктор курса. Он совсем не в восторге от моих действий.

Я уже совершил 83 тренировочных полета. Старший лейтенант Волль экзаменовал меня на последних двух. «Это нельзя назвать приземлением — чуть лучше, чем контролируемое падение», — покачал он головой.

Вдобавок я потерял управление, заходя на посадку. Самолет полностью вышел из повиновения, и от безнадежности суетливо дергал за штурвал.

Я поздно понял, что мы вошли в штопор, и чуть было не врезался в церковь, стоявшую неподалеку. Волль схватил штурвал и взял управление на себя, йотом повернулся ко мне: «Вы что, хотели сделать мою жену вдовой? Идиот несчастный!» — прокричал он.

Мне дан еще один шанс, определенно последний, после того как я совершу еще десять учебных полетов с Ван Дикеном. Курсанты, которые провалили летный курс в Военной академии, отправляются в войска ПВО. Это очень неприятная перспектива.

Сержант Ван Дикен (Van Diecken) принял меня сегодня на десять заключительных полетов. Остальные курсанты уже давно летают одни. Завтра я сдаю последний раз тест старшему лейтенанту Воллю.