Евгений Дырин - Дело, которому служишь

У командира полка были помощники в каждой основной отрасли работы. Во взаимоотношения с командиром базы он вступал через посредство инженер-капитана Воронина, который следил за своевременной доставкой горючего, смазочных масел, учебных бомб, патронов, дюралюминия, заклепок, шплинтов и аэролака для ремонтных работ. Учебной частью ведал начальник штаба Бердяев, составлявший плановые таблицы полетов, расписания занятий по марксистско-ленинской подготовке, по бомбардировочному делу, воздушной стрельбе, аэронавигации, тактике...

Но Полбин полагался на помощников лишь тогда, когда был уверен, что в состоянии разобраться в деталях работы каждого из них, уверен, что он сам может быстро и точно исполнить все то, чего требует от них по своему положению и по необходимости, диктуемой делом.

Такой уверенности иногда не было. И на первых порах, работая на новой должности, Полбин то и дело замечал себе: "С этим я знаком мало. Надо будет подзаняться".

Он давно приучил себя к постоянным занятиям. Обложки книг и тетрадей на его рабочем столе не выгорали от солнца и не пылились от нечастого к ним прикосновения. Но тут нужны были занятия систематические, углубленные, в результате которых он опять обрел бы привычную твердую почву под ногами, что так необходимо для командования людьми.

Квартира, которую он занимал с семьей, состояла из трех комнат. Одну из них он приспособил для работы в ночное время и долгие часы проводил за книгами, все чаще обращаясь к мысли об академии. Котлов, по своему обыкновению, писал редко, но с неизменной настойчивостью советовал Полбину приехать в Москву, и если не поступить в стационар, то хотя бы стать слушателем заочного отделения.

Пока в газетах появлялись сводки штаба Ленинградского округа о ходе боевых действий, вспоминать о предложении Котлова приходилось редко. Но вот тринадцатого марта радио возвестило победу Красной Армии. Военные действия между Советским Союзом и Финляндией прекратились в этот день, в двенадцать часов по ленинградскому времени.

В штабном хозяйстве неутомимого Бердяева появились новые расчеты: планирование отпусков для личного состава.

Полбин не мог уйти в отпуск летом, в самый разгар летной работы, когда в течение всего светлого времени суток жизнь на аэродроме била ключом. Ехать осенью со всей семьей было сложно. Поэтому решили, что Мария Николаевна с детьми проведет лето в Забайкалье, а Полбин, как только позволят обстоятельства, поедет в Москву один.

Вместе с женой Ларичева, Татьяной Сергеевной, молодой энергичной женщиной, которая приехала в январе, Мария Николаевна поселилась на "даче" - в небольшом деревянном домике на берегу реки Читы. Здесь они провели все летние месяцы.

В середине сентября, когда по утрам уже надо было надевать шинель, Полбин уложил "нормальный" чемодан, отличавшийся от "командировочного" большим размером, и сел в поезд.

В Москву он приехал под вечер. В нагрудном кармане его гимнастерки лежало одно из писем Котлова с подробным маршрутом движения от вокзала до квартиры Федора, которая находилась в пригородной черте, недалеко от Тушинского аэродрома.

Никого не расспрашивая - отчасти из нелюбви к расспросам, отчасти из желания проверить свою способность ориентироваться в большом городе, - Полбин через час уже подходил к группе трехэтажных каменных домов, ровными рядами стоявших на невысоком бугре.

Однообразием своей архитектуры эти дома резко отличались от деревянных, украшенных резьбой дачных домиков, которые были рассыпаны в сосновом бору по обеим сторонам трамвайной линии.

Квартира Котлова была на втором этаже. Дверь открыла миловидная молодая женщина, высокая, стройная, в шелковом синем халате до пят. Она отступила на шаг, близоруко сощурив большие карие глаза, и сказала мягким мелодичным голосом:

- А я вас знаю. Вы Полбин.

- Угадали. Остается и мне узнать вас. Вы жена Федора.

- Да, - улыбнулась она. - Заходите. Пройдя первой, она на ходу убрала с тахты какое-то рукоделье, очки в светлой роговой оправе, быстро спрятала все это в верхний ящик письменного стола и выпрямилась:

- Извините, что встречаю вас в домашнем облачении. Я ждала Федю. Он должен скоро приехать.

- Он в командировке?

- Нет, что вы! С занятий, с работы. У нас ведь на работу не ходят, а ездят, - пояснила она с улыбкой, в которой, как заметил Полбин, не было ни тени снисхождения столичного жителя к "провинциалу". - А где же ваши вещи? Да почему вы стоите? Раздевайтесь и садитесь на тахту.

- Чемодан я оставил в камере хранения на вокзале, - ответил Полбин, вешая шинель на крюк у двери и присаживаясь. - Мне все равно завтра туда ехать, встречать шурина.

- Александра?

- Вы и о нем знаете?

- Да, мне Федя все о вас рассказывал. - Она присела на стул у письменного стола и провела рукой по туго заплетенным косам, уложенным венком вокруг головы. - Надолго приезжает Александр Николаевич?

- Кто? Ну да, Шурик, - Полбин все еще представлял его себе угловатым подростком с порывистыми движениями. - Нет, на один день, покидаться только. У меня не будет возможности поехать в родные места, и мы с ним телеграммами условились, что встретимся здесь. Командование его отпустило.

- А как поживает ваша семья? Мария Николаевна, дети? У вас сын и дочь?

- Да. И будет еще кто-то.

- То-есть? - не поняла она.

- Ну, третий ребенок. Сын или дочь.

- Ах, вот как! - она рассмеялась коротким звонким смешком. - А у нас только один сынишка. Вы это, конечно, знаете из писем. Пока Федя учится, мы не можем увеличивать семью. - Она провела рукой по воздуху. - Площадь мала.

Полбин вслед за ее жестом осмотрел комнату и подумал: "Пожалуй, тесновато".

- А где же ваш наследник?

- О, Александр Федорович у нас тоже на службе... В детском саду. Я работаю, преподаю английский язык в академии, не в той, где Федя, а в другой, у Покровских ворот. - Она встала. - Хотите чаю, Иван Семеныч? С дороги хорошо.

- Нет, спасибо, Галина... - он вдруг обнаружил, что не помнит ее отчества.

- Викторовна, - подсказала она с простотой, которую с первой минуты почувствовал в ней Полбин. - А я все же сделаю. Извините, покину вас на пять секунд. Да, зовите меня просто Галиной. Хорошо?

Она быстро вышла, оставив в комнате едва уловимый запах духов.

Полбин поднялся и подошел к заваленному книгами письменному столу. По бокам мраморного чернильного прибора стояли две фотокарточки в узких рамках под стеклом. На одной был он сам в обнимку с Котловым и Звонаревым, на другой - Федор с женой.

В коридоре послышалась какая-то возня, голоса. Дверь распахнулась, Федор остановился на пороге. В правой руке у него был большой портфель желюй кожи с накладными карманами, левой он держал за руку мальчика лет четырех, черноголового, кудрявого, в маленьких очках, которые было странию видеть на румяном детском лице. Галина со стопкой блюдечек в руках выглядывала из-за плеча мужа. Рядом с Федором она не казалась такой высокой, как прежде.