Евгений Дырин - Дело, которому служишь

- Ладно, вернемся к этому разговору через десять минут. А сейчас выкладывай все по порядку. Когда был у Мани? Дети как?

Александр стал рассказывать. Полбин часто прерывал его и требовал все новых и новых подробностей: какие отметки у Виктора по арифметике и русскому языку, какие именно песни поет Людмила и хорошо ли поет, велика ли ростом Галка, Галчонок.

Встав с дивана, он быстро подошел к столу и, то поднимая, то опуская над ним ладонь с крепко сжатыми пальцами, спрашивал:

- Такая будет, а? Или такая?

Потом сказал:

- Тут через дорогу у моей хозяйки девочка есть, однолеток Галкин. Я тебе ее завтра покажу, может, как раз такая...

В эту минуту порыв ветра качнул открытую оконную форточку, и на ее черном стекле расплылись крупные капли дождя. Полбин спросил:

- Что это - фронт или циклон?

И сам себе ответил: - Фронт. Ломается погодка.

Легким шагом он прошел по чисто вымытым половицам, открыл дверь и приказал дежурному вызвать начальника метеослужбы.

- Вылет завтра, - пояснил он, вернувшись к Пашкову и садясь рядом с ним. А у тебя перерыв в полетах какой?

Пашков ответил. Полбин подумал немного и, прищурившись, сказал:

- Если бы ты был летчиком, пришлось бы тебя повозить. С штурманом хлопот меньше. Александр принял это как вызов.

- Все равно летчиком буду, Иван Семенович, - запальчиво сказал он. - Не повезло мне только, что к вам попал...

Полбин перестал щуриться. Лицо его стало твердым и строгим. Глядя прямо в глаза Пашкову, он медленно проговорил:

- Будешь, Александр. Непременно будешь, если хочешь...

Потом рассмеялся, крепко сжал руку Пашкова выше локтя, слегка оттолкнул его от себя и продолжал:

- Люблю упорных. А скажи мне, кандидатский стаж у тебя уже кончился?

- Какой? - не понял Пашков.

- Партийный, конечно. Приняли?

- Есть все рекомендации.

- Вот. Кажется, ты еще комсомольцем был, когда просился в мой полк на переучивание. А теперь поговорим с тобой как коммунисты.

Опять налетел порыв ветра, дрогнула маленькая форточка, и за окном послышался ровный шум дождя. Полбин повернул голову.

- Слышишь? Переходная, весенняя пора. А что это для нас с тобой? Это полеты в сложных условиях - раз. Это затрудненная ориентировка на маршруте два. Это дополнительные трудности при отыскании цели - три. Чья тут роль возрастает? Штурмана - так, что ли?

- Штурмана.

- Правильно. А в это время я хорошего штурмана буду отрывать от прямых его обязанностей и, вместо того чтобы посылать в бой, стану вывозить на летчика. Имею я на это право или нет?

- А если из этого штурмана хороший летчик получится? - сказал Пашков.

- Не сомневаюсь, что хороший. Но ведь только получится. А штурман, опытный, воевавший, уже есть. И есть у меня молодые штурманята, которых надо учить, опыт им передавать. Как я должен поступить?

- Генералу виднее.

- Нет. Виднее тому, кто с полной ответственностью относится к делу, которому служит. С полной ответственностью. И с сознанием того, что самое важное - твой долг!

Полбин говорил тихо, не поднимая голоса, но Пашков тотчас же вспомнил его речь на партийном собрании. Горячая сила убежденности в своей правоте, в правильности принятого решения звучала в каждом доходившем до Александра слове. С ним говорил сейчас не Иван Семенович, родственник, а человек партии, командир, сознающий свою государственную ответственность. Таким помнили его и те, кто учился в школе, где Полбин когда-то был рядовым инструктором, и те, кто воевал с ним на Халхин-Голе, под Москвой, под Сталинградом. Таким знают его сейчас летчики, которых он завтра поведет в бой, идя впереди всех...

- Мне все ясно, - сказал Пашков и повторил вставая: - Все ясно, товарищ генерал.

После короткого стука в комнату вошел невысокого роста, широколицый майор. Держа в руках карты, свернутые в трубку, он доложил, что прибыл с метеосводками.

- Сейчас займемся, - кивнул ему Полбин и сказал Пашкову: - Иди. Приеду в полк, проверю на работе. А переучивание на летчика у меня проходить будешь. Вот только операцию закончим. Или войну, - добавил он с улыбкой.

Он вышел вместе с Александром и сказал дежурному:

- Гусенко, дайте посыльного, пусть проводит старшего лейтенанта на мою квартиру. А ты, штурман, шурин, Шурик, обсушись и попей чайку. Я долго не задержусь.

Александр резко вскинул голову. К чему этот каламбур в присутствии постороннего человека? Специально объяснить ему, что они родственники?

Полбин встретил его укоризненный взгляд с усмешкой.

- Иди, иди. Гусенко, это брат моей жены, хороший штурман. Познакомьтесь, воевать вместе будете.

Он закрыл дверь и вернулся к майору, который развернул синоптическую карту, покрытую россыпью кружков, треугольников и цифр.

Майор вышел из комнаты через десять минут и сказал Гусенко:

- Генерал приказал вызвать Блинникова.

- Он уже едет, - ответил Гусенко. - Да вот он.

Вошел полковник Блинников, коренастый человек с квадратным лицом и высоко поднятой правой бровью.

- Генерал у себя? - спросил он.

- Ждет вас, - ответил Гусенко, открывая дверь в комнату.

Полбин стоял у порога.

- Заходи, Николай Кузьмич, - сказал он, протягивая руку. - Садись.

Они сели на диванчик. Полбин сказал:

- Только что знакомился с метео. Погода будет примерно с неделю. Теперь все дело за тылом.

Блинников озабоченно поднял бровь.

- Боекомплекты завезли, горючее есть. Авиамасло прибыло.

- Сколько?

- Две цистерны.

- Слили уже?

- Нет. Пока на колесах.

- А как же будет с завтрашним вылетом? У меня по сводке много незаправленных машин.

- Я послал половину автобатовских маслозаправщиков, но они застряли в степи.

- А трактора?

- Не берут. Гусеницы обволакивает грязь, не проворачиваются. Только зарываются по кабину.

Полбин потер колено рукой, остро взглянул на Блинникова:

- Безвыходное положение?

- Нет. Вылета не сорвем. Я дал приказание мобилизовать канистры, бидоны, всю мелкую тару. Будем носить на плечах.

- Прямо со станции?

- Сначала разгрузим застрявшие маслозаправщики, а потом со станции.

- Успеете?

- К утру обеспечим.

Полбин встал, подошел к столу, постучал пальцем по коробке барографа и спросил:

- А где застряли маслозаправщики?

Блинников тоже встал.

- На последнем подъеме.

- Я вам вот что посоветую, - сказал Полбин. - Пошлите навстречу мощный трактор, но не спускайте вниз, к самым машинам. Оставьте на бугре. Длинные тросы есть?

- Найдутся.

- Забуксируйте длинным тросом одну машину и пусть трактор спускается по обратному скату, сюда, к нам. Машина пойдет наверх.

- Перетянет, думаете? - спросил Блинников.

- Уверен. Только трос нужен прочный и под него каток какой-нибудь подложить.

- Попробуем, - сказал Блинников.