Виктор Троегубов - Жизнь в «Крематории» и вокруг него

Январь и большую часть февраля мы провели в Москве. Главной причиной этого, конечно же, явилась смерть матери Армена, но и без того чувствовалась необходимость каникул. У каждого из участников группы просто набралась куча обычных семейных дел. Да и накопившаяся усталость от непрерывных гастролей начинала сказываться на концертной программе, так что стихийный перерыв оказался очень кстати. К тому же необходимо было подумать о свежем материале. Проблемы с комплектацией группы – я имею в виду сомнения Армена по поводу гитариста – разрешились. То, что участники группы высказали три месяца назад в противовес мнению лидера, подтвердилось практикой. Теперь, когда коллектив музыкально и духовно сплотился, пришла пора порадовать поклонников новым диском. Конечно, до выхода этого альбома в свет было еще очень-очень далеко – пока речь шла лишь о начале работы над новым материалом.

В один прекрасный (а может, наоборот, обычный) день Григорян принес и раздал всем кассеты со своими новыми сочинениями. Это была обычная домашняя запись на бытовом магнитофоне, где под собственный аккомпанемент на гитаре он пропел 10 – 15 пока еще никому не известных песен. Было видно, что внутренне Армен созрел для новой работы, и этому творческому выплеску предшествовали многие обстоятельства…

Где-то через неделю я «выдал» всем аналогичные кассеты, где было записано три или четыре моих опуса. Я не думал, что все они войдут в следующий альбом, но предполагал, что после коллективной репетиционной обработки пара из них вполне выдержит конкуренцию с песнями Армена. Мне не хотелось бы, чтобы после этих слов кто-то подумал, будто моей задачей было соперничество с Григоряном. Ничуть, да и конкурировать с ним – мне не с руки. Армен – продуктивный автор, ему ничего не стоит «выдавать на гора» столько материала, сколько необходимо. Я, наоборот, пишу песни довольно редко – лишь когда чувствую такую потребность…

А надо вам сказать, что слушать «сырые» заготовки будущих песен – дело неблагодарное. Они еще не только не имеют ярких индивидуальных черт (будь то запоминающиеся гитарные риффы или выверенные сольные партии), но еще не оформились ритмически: каждую из них пока еще можно «развернуть» абсолютно разным образом. Говорю я это к тому, что на этом этапе большинство вещей воспринимаются довольно бесцветно и не вызывают особого желания работать с ними. Как бы то ни было, мы нашли место для репетиций, – наша предыдущая база в железнодорожном депо к тому времени уже накрылась медным тазом, – и теперь таковым на краткое время стал закуток в Центральном Доме культуры медработников на улице Герцена. Тамошний радист Виталий жил где-то на Речном вокзале, и был вычислен кем-то из наших знакомых, кажется Вовой Корнеевым. После того как в его кабинетике Андрей Сараев устанавливал ударную установку, мы чудом втискивались в оставшиеся полости, и репетиция начиналась. Все это было дико неудобно, но других вариантов тогда не было. Все помещения в столице, включая много лет пустовавшие подвалы и чердаки, в условиях новых товарно-денежных отношений представляли интерес для многочисленных коммерческих предприятий и фирм. Группе, даже такой известной, аренда помещения была явно не по карману.

Но трудности трудностями, главное – будущий альбом сдвинулся с мертвой точки. Забегая вперед, сообщу, что этот материал будет реализован в студии лишь через два года, в январе – марте 1994 года. Эта работа получит название «Танго на облаке».

Пришла пора отвлечься от хронологической последовательности деяний группы и поразмышлять о «Крематории» образца 1991 – 93 годов, то есть о составе: Григорян (вокал, акустическая гитара) – Троегубов (вокал, акустическая гитара) – Мурашов (лидер-гитара) – Россовский (скрипка) -Третьяков (бас-гитара) – Сараев (ударные). (Последовательность фамилий взята из наиболее известной студийной работы этого периода – «Двойного альбома».)

Я уже говорил о том, что на этапе перехода из квартир на сцену, от акустики – к электрическому звуку «Крематорий» заложил одну плохую традицию: довольно низкое качество исполнения. Конечно, это произошло не случайно. В те годы мы ценили скорее уровень мышления, чем уровень исполнения. У нас не было репетиционной базы, где мы могли бы оттачивать свое мастерство на звуке, как это делали музыканты, скажем, «Арии». Да и не все наши западные музыкальные кумиры утруждали себя отработкой техники. Скажем, тех же «Роллингов» британская музыкальная критика просто распинала за знание «всего трех аккордов», а они и в ус не дули, преспокойно выпуская альбом за альбомом. Поверьте, я не оправдываюсь, а пытаюсь понять причину и признаю, что лажали мы достаточно заметно. Сочиняя красивые и мелодичные песни, мы часто портили их собственным неуклюжим исполнением и «недоруленными» аранжировками. Тем не менее, публика нас всегда любила – ведь большинство слушателей не замечает мелких недочетов, слышных уху профессионала. Естественно, что эрудированного в музыкальном отношении, «слышащего» потребителя – а тем более коллег по музыкальному цеху – мы тем самым отталкивали. Постепенно такая традиция крепла. Я не хочу сказать ничего плохого о людях, игравших в составе группы в 1987 – 91 годах, но музыкантами – по духу и качеству исполнения – из них были единицы. После моего возвращения (не правда ли, скромно!), а особенно после того как я притащил в группу своего гитариста Андрея Мурашова, сложился состав, способный преодолеть порочную тенденцию и сделать шаг на следующую ступень.

Ритм-секция в лице Сараева и Третьякова не хватала звезд с небес, но могла работать ровно и стабильно – а это уже немало! Вообще, Андрей Сараев в плане музыкального самосовершенствования, по-моему, занимал в группе первое место. У него практически не проскакивало технического брака на концертах, и весь арсенал его приемов был отработан до автоматизма. К тому же он отслушивал новую музыку во всех жанрах, стараясь быть в курсе современного уровня не только игры на ударных, но и звучания группы в целом.

Мишка Россовский всегда обладал отличной музыкальной фантазией и своеобразной техникой, но при отсутствии нормального гитариста игра его становилась излишне назойливой – приходилось всовывать скрипичные «соляки» не только в нужные места, но и во все прочие пустоты. С появлением второго солирующего инструмента – мурашовской гитары – Мишка и Андрей смогли не только подружиться, но и найти очень точный баланс своих инструментов. Кроме того, их увлекли гитарно-скрипичные двухголосия, и на этом пути они достигли серьезных высот. Кстати, те, кто слышал мой первый сольный альбом «Для умного достаточно» (1989), знают, что именно там Андрей Мурашов научился такому четкому взаимодействию со скрипкой. Но вернемся в «Крематорий», а точнее к дуэту его солистов. Песня «Твари», в которой они применили свои находки в этой области, просто заблистала новыми гранями. В сравнении с концертной версией 1992 года студийный вариант этой песни с альбома «Зомби» (1991) откровенно слабоват. А ведь обычно студийный вариант всегда бывает более изощренным из-за технических возможностей многоканальной записи. И это не единственный пример… Но у Мурашова были еще два очень полезных для группы качества. Во-первых, он никогда не увлекался сольной игрой, предпочитая выполнять большой объем внешне незаметной «черновой» работы, дающей общему звучанию группы глубину и мощь. А во-вторых, Мурашов – отличный аранжировщик. «Крематорию» всегда не хватало подобного умельца, и, пожалуй, аранжированным до прихода Мурашова можно считать лишь альбом «Зомби», где роль координатора на приличном уровне выполнил гитарист Виктор Осипов…