Джошуа Слокам - Один под парусами вокруг света (с иллюстрациями)

— Как… и вы один-одинешенек?

— Да… а почему бы нет?

— И вы меня знаете?

— Я знавал вас тысячи лет назад, когда у нас с вами было более теплое местечко, чем сейчас (впрочем, и сейчас было достаточное пекло). Тогда вас звали Дженкинсоном*, но я не попрекаю вас за то, что вы сменили прозвище.

* Дженкинсон — прозвище сказочного персонажа, находящегося в аду за обман, плутовство и пр.

Мистер Дженкинс снисходительно отнесся к моей шутке и постиг ее смысл. В результате его рассказов местные жители поняли, что по ночам посещать «Спрей» опасно, так как дьявол неминуемо их схватит. Это дало мне возможность на ночь оставлять «Спрей» и не опасаться, что меня обворуют. И все же каюта оказалась взломанной, но сделано это было среди бела дня. Воры украли только ящик копченой сельди. Портовый чиновник Том Ледсон поймал воров с поличным и упрятал в тюрьму. Печальный исход этой истории поверг местных ворюг в уныние, так как они боялись мистера Ледсона не меньше, чем самого сатаны. Нанятый мною Мамед Хаджи Аюб отказался сторожить по ночам, перепугавшись до полусмерти грохота упавшего в каюте пустого ящика.

— Господин! — сказал сторож. — Нет никакой нужды сторожить судно по ночам.

И его слова были истинной правдой.

На Маврикии я решил дать себе и «Спрею» длительную передышку. По мнению опытнейших моряков, трудности моего путешествия, если только они в действительности были, на девять десятых закончились, но я не мог забыть, что путь до Соединенных Штатов еще очень долог.

Милейшие жители острова Маврикия, решив сделать меня счастливее и богаче, украсили здание оперного театра, который они называли «Корабль Пантаи». Этот «корабль» не имел дна и палубы и был, как церковь, горделиво прямым. Мне было разрешено бесплатно пользоваться зданием для рассказов о приключениях «Спрея». На полуюте «Пантаи» мэр города представил меня здешнему губернатору и американскому генеральному консулу Джону Кемпбеллу, который еще раз представил меня губернатору. Таким путем я был принят в обществе и мог повторить свое плавание. Право, не знаю, как мне удалось прочесть эту лекцию. Вечер был исключительно жарким, и я был готов удавить портного, сшившего мне костюм специально для этой церемонии.

Любезнейший губернатор понял, что я сделал все от меня зависящее, чтобы «оснаститься», как подобает сухопутному жителю, и пригласил посетить его резиденцию, где я очутился среди друзей.

В районе мыса Доброй Надежды свирепствовали зимние штормы, но это меня мало трогало. Я решил переждать их в умеренном климате острова Маврикия, посетить Розхилл, Курепипе и другие места. Один день я провел в обществе мистера Робертса старшего, отца губернатора острова Род-ригес, и его друзей — духовных лиц 0'Лаглин и Маккарти. Возвращаясь на «Спрей», я посетил по дороге большую оранжерею вблизи Мока. В это утро владелец оранжереи открыл неизвестное и отличающееся особой выносливостью растение, которое он назвал в мою честь — «Слокам». Он сказал, что то звучит как латынь и избавляет его от необходимости выдумывать новое слово. Любезный ботаник был явно рад моему посещению.

Как сильно разнятся страны одна от другой! Мне потом рассказывали, что в то же самое время в Бостоне, штат Массачусетс, один джентльмен уплатил тридцать тысяч долларов за то, чтобы какой-то цветок был назван по имени его жены. И этот цветок был совсем маленьким, тогда как. «Слокам» появился на свет без моей просьбы и был больше кормовой свеклы.

Г В Мока, Редюите и в других местах меня угощали покоролевски, и однажды я сказал семерым юным леди, что не могу отблагодарить их ничем, кроме как пригласить показаться на «Спрее».

— Замечательно! Изумительно! — вскричали они. — В таком случае назначьте день… — заметил я со скромностью пророка Моисея.

— Завтра!… — закричали они хором. — Тетя, разрешите нам покататься, и мы всю неделю будем отлично себя вести. Тетушка, дорогая, скажите «да»!

Все это было сказано после того, как они уже назначили прогулку на «завтра». Видимо, девицы с острова Маврикия очень похожи на наших, американских, а дражайшая тетушка, сказавшая «я тоже поеду», ничем не отличалась от хорошей тетушки из моей родной страны. Назавтра создалось затруднительное для меня положение, так как я был приглашен на обед к капитану порта Уилсону. Я утешал себя тем, что «Спрей» неминуемо встретит сильную волну, девиц быстро укачает и я сумею вовремя поспеть на званый обед. Но из моих предположений ничего не получилось. Мы отплыли далеко, почти потеряв остров из виду, а девицы только хохотали над пляшущими за бортом волнами. Я стоял у руля и делал все от себя зависящее, чтобы увеличить качку, и страха ради рассказывал тетушке небылицы о морских змеях и китах. Эта милейшая особа выслушала все мои рассказы о чудовищах и намекнула, что, не рассчитывая на хорошего буфетчика на «Спрее», взяла с собой корзину с таким запасом провизии, что нам хватит на целую неделю.

Чем старательнее «Спрей» укачивал юных леди, тем восторженнее хлопали они в ладоши, вскрикивая: «Как прекрасно скользить по морю!» или «Как чудесен этот остров на таком расстоянии!» Мы отплыли миль на пятнадцать, и только тогда умолкли требования идти дальше. Рассчитывая вовремя попасть в Порт-Луи и поспеть к обеду, я повернул «Спрей» к острову и понесся вдоль берега. Но в этом и заключалась моя ошибка, так как, поравнявшись с бухтой Томбо, пассажиры пришли в восторг и закричали: «Станьте здесь на якорь!» Какой моряк в силах ответить отказом на такую просьбу, и не прошло десяти минут, как «Спрей» стал на якорь. Какой-то молодой человек, стоявший на скале, размахивал шляпой и кричал: «Vive le Spray!»*

* Да здравствует «Спрей»! (франц.).

— Скажите, тетушка, можно ли нам выкупаться у берега? — спросили девицы.

К счастью, тут появился катер капитана порта, шедший нам навстречу, и на этом катере мы переправили девиц на берег, где они выкупались. После купания девицы заявили, что не намерены расставаться со «Спреем», и мне пришлось натянуть над палубой тент из парусов, а прибывший на катере слуга-бенгалец приготовил все к ужину. Было слишком поздно идти в Порт-Луи, и эту ночь «Спрей» с его бесценным грузом провел в бухте Томбо. Ранним утром, когда звезды еще не успели померкнуть, я проснулся и услышал, как девицы молились на палубе.

Несколько позднее снова появился портовый катер, но на этот раз с самим капитаном Уилсоном, который решил привести «Спрей» в порт, так как предполагал, что я очутился в бедственном положении. Было очень трогательно услышать дружеское заявление добрейшего капитана порта: «Я найду «Спрей» и приведу его в порт!» На «Спрее» он обнаружил очень веселых членов экипажа, которые уже приобрели опыт мореходов и умели поднять и закрепить паруса, рассказать назначение всех деталей судна, а кто-то из них даже прикрепил шляпу к кливеру. Как опытнейшие из моряков дальнего плавания они умели вручную выбирать лот, а кое-кто знал, как развернуть судно при боковом ветре. Право, ни на одном корабле нельзя было встретить лучшей команды.