Джерри Хопкинс - Никто не выйдет отсюда живым

Все самые близкие друзья Джима соглашаются (и некоторые настаивают), что это та самая выходка, которую мог бы проделать Джим…, а с помощью преданной Памелы он мог на самом деле – невероятно! – это осуществить.

Агнесса Варда и Алан Роней молчат. Робин Вертль и Эрве Мюллер клянутся, что не знают ничего особенного. Сиддонз знает только то, что он видел, и то, что рассказала ему Памела. А Памела унесла тайну с собой в могилу, когда умерла через три года после Джима.

Прошло уже десятилетие, но всё ещё нет вестей от Mr. Mojo Risin’.

Послесловие

Поэт Блэйк сказал: “Дорога излишеств ведёт во дворец мудрости”. Джим Моррисон понял это, и он был чрезмерен во всём. Каждый поэт достигает мудрости, если он действительно поэт, или же он никогда не достигает её, если он – только божественный дурак. Это одно и то же.

Другая пословица из творения “Свадьба Рая и Ада” Блэйка: “Благоразумие – богатая уродливая старая служанка, соблазнённая Неспособностью”. Джим не был благоразумен, и из этого следует, что он редко знал неспособность. Джим был метафорическим героем, который возбуждал нас своей энергией и смелостью. Он доверял своим чувствам в восприятии мира и изменял их алкоголем (посвящённым Дионисию, богу драмы и интоксикации), кислотой и внутренним эликсиром его собственного возбуждения и изобилия. Джим был одной из ярчайших душ, которые я когда-либо знал, и одной из наиболее целостных – ведь все мы млекопитающие бытия, состоящие из мяса и нервов, вынужденных быть единым целым.

Джим был очарован опытом своих чувств и постоянно наслаждался изменениями в своей нервной системе. Когда он перестал быть затянутым в кожу певцом – секссимволом “Doors”, он стал замечательной развалиной, которая расцвела в толстого блюзового певца.

Что мне нравится в его биографии – Джим знал, что он поэт. Это было основой моей дружбы с ним и нашего братства. Авторы книги также показывают, что, несмотря на заработанные доллары, Джим не был материалистом, как многие другие художники рок-н-ролла. Модульность, которую любил Джим, – опыт и действие. Он хотел сверх-доказательства природы материи в золоте неудовлетворённого восхищения.

Мы с Джимом встречались в Лондоне, чтобы обсудить фильм по моей пьесе “Борода”. Джим встретил меня в аэропорту, и я рассказал ему об образе романтических поэтов, летящих на самолёте через ночное небо. Я показал ему новую поэму о Билли и Кид, и он спонтанно написал стихотворение для Джина Харлоу в моей записной книжке.

Мы совершили поэтическую экскурсию по городу – по узким местам Сохо и в музей Tate, а затем ночью при лунном свете с поэтом Кристофером Логом съездили посмотреть больницу, построенную на том месте, где когда-то жил Блэйк. Мы ненадолго стали завсегдатаями музыкальных клубов, “The Bag of Nails” и “Arethusa’s”, где мы видели Кристин Килер, кинозвёзд, стаканами пили “Courvoisier” и вели философские беседы с кинорежиссёрами.

В Лондоне я в первый раз прочёл стихи Джима. В ясном, похожем на мескалин свете похмелья я нашёл на кофейном столике в его квартире в Белгрэвии рукопись “Новых творений” и был взволнован тем, что читал.

Я не знаю лучшего поэта из поколения Джима. Мало кто из поэтов был такой общественной фигурой или развлекателем (возможно, Маяковский в России в двадцатые и тридцатые), и ни у кого не было такой быстрой и мощной карьеры.

Все слышали музыку “Doors” и знают официальную легенду, но Джим чувствовал, что, возможно, его стихи прочтут только потому, что он – рок-звезда. Он охранял свои стихи вдумчиво и заботливо, работая над ними в тайне.

Когда я увидел в Лондоне рукопись его “Новых творений”, я предложил, чтобы Джим издал их для друзей за свой счёт, а потом, если захочет, отдал книгу коммерческому издателю. Вот что произошло. Джим – это два художника в одном человеке, страстный и пылкий певец (я видел, однажды Джим пел так долго, что публике приходилось ложиться на пол, чтобы его слушать) и спокойный одарённый молодой поэт от Бога. Он был Mr. Mojo Risin’ – и Джеймс Дуглас Моррисон, поэт шотландско-американского происхождения.

Мы с Джимом устраивали поэтические чтения, и я видел, как он нервничает, но полон решимости быть услышанным на этом уровне. Я слышал Джима, уже после его смерти, на записи в игорном доме, бывшем немецком форте в Восточной Африке. Всякий раз я слышал художника.

Когда я читаю Джима, я чувствую, что это друг, которого я потерял. Я чувствую Джима как брата, с которым я разговариваю.

Как сказал Джордж МакДональд:

Одна только смерть может спасти от смерти.

Любовь – это смерть, и это так смело.

Любовь может заполнить самую глубокую могилу.

Любовь любит под волной.

Жизнь Джима и его искусство создали резонирующую волну, а он сам стал ярким поющим изваянием в светопредставлениях и увеличении. Но его стихи и песни по-прежнему изящно доказывают, что “одна только смерть может спасти от смерти”. Майкл МакКлюр Август 1979 года.

Об авторах

Джерри Хопкинс: Джерри писал о популярной музыке со времени окончания Университета Вашингтона и Ли в 1957 году. В десятке изданий он работал в качестве внештатного корреспондента, опубликовал несколько книг, посвящённых рок-музыке. В 1971 г. Джерри опубликовал первую, до сих пор остающуюся лучшей, биографию Элвиса Пресли “Элвис”. Эта книга была посвящена, в частности, Джиму Моррисону – “за идею”. После объявленной в 1971 г. смерти Джима, Джерри лучше понял суть посвящения, и следующим его проектом стала биография Джима. Джерри познакомился с Джимом, когда брал у него интервью для “Rolling Stone”, а потом ещё раз встретился с ним во время поездки “Doors” в Мексику – он писал об их концертах за южной границей.

С 1971-го по 1975-й год Джерри изучал жизнь Джима. Во время подготовки этой книги Джерри впервые встретился и побеседовал с Дэнни Шугермэном, другом и деловым партнёром Джима.

Сегодня Джерри Хопкинс живёт с двумя детьми на Гавайях. Он освещает музыкальную сцену Гавайских островов и остаётся внештатным корреспондентом “Rolling Stone”.

Дэнни Шугермэн: Дэнни двадцать четыре года, он живёт в Беверли Хиллз, где успешно управляет фирмой по менеджменту и связям с общественностью. Кроме того, он является доверенным лицом и помощником оставшихся в живых “Doors”, особенно Рэя Манзарека, карьерой которого после распада “Doors” руководил Дэнни. В лучшие времена “Doors” он был помощником по менеджменту и неотъемлемой частью “Семьи Doors”. С лёгкой руки Джима Моррисона Дэнни начал писать, когда ему было 13 лет, сначала о концертах “Doors”, а потом, с большей глубиной, о печально известном судебном процессе Джима в Майами. Они сблизились, и после смерти Джима в Париже Дэнни продолжал освещать рок-музыкальную сцену в разнообразных изданиях США и за границей.